Прощание с Ист-Эндом

Содрогаясь, она упёрлась лбом в пышное бедро Кирсти, стараясь сосредоточиться. Снаружи завывал ветер, и корабль качался ему в такт. Пальцы Чамми скользнули, и она вытащила руку. Если плодный пузырь прорвётся, это конец – спасти ребёнка будет невозможно. Только то, что пуповина по-прежнему свободно плавала в околоплодной жидкости, давало надежду на успешный исход.

Началась очередная схватка. «Не могло же пройти пять-шесть минут! – подумала Чамми. – Я же так ничего и не придумала». Она взглянула на часы – прошло пять минут. Схватки были всё ближе, и время стремительно истекало.

Она увидела, как вспучивается матка под воздействием схватки, и в голове у неё появилась идея. Инстинкт подсказал ей, что если приложить обратное давление снаружи и одновременно надавить на голову малыша, его, возможно, удастся сдвинуть достаточно, чтобы поправить пуповину. Этому их не учили, но что-то подсказывало ей, что план может сработать. До следующей схватки оставалось не более пяти, а то и четырёх минут, и ей должно было повезти с первого раза – иначе ребёнок наверняка погибнет. Корабль качнулся, и Чамми взмолилась, чтобы следующие несколько минут было тихо.

Когда схватка окончилась, акушерка сказала:

– Кирсти, слушайте внимательно. Зацепитесь ногами за край кровати и держитесь крепко. Сосредоточьтесь на том, чтобы не двигаться, потому что я сейчас буду сильно давить, и вам ни в коем случае нельзя съезжать.

– Я постараюсь, сестричка. В моей работе надо быть сильной. Вряд ли вы на меня надавите сильнее, чем пятнадцатистоуновый[49] молодец! Всё будет в порядке.

Чамми поверила ей. Она повернула левую ладонь и положила её на низ живота, прямо над лобковой костью. Возможность ввести в вагину целую руку оказалась большим преимуществом. Она скруглила ладонь правой руки над головкой ребенка, выпрямилась и глубоко вздохнула.

– Держитесь, Кирсти, не соскользните! Сейчас я буду давить.

Чамми была высокой и сильной. Она с силой надавила на живот изнутри и снаружи. Ребёнок сдвинулся на два-три дюйма[50] от правой руки, но она продолжала давить левой. Почувствовав, что этого достаточно, акушерка расслабилась.

– Тяжело было! Не знаю, было ли когда тяжелее. Но я ж не шевелилась? – спросила Кирсти.

Чамми не ответила. Её работа ещё не была завершена. Предстояло вернуть пуповину в матку. Но она не обнаружила её. Акушерка ввела палец в маточный зев и провела по кромке, но и там пуповины не было – только круглая гладкая поверхность головы. Пуповина исчезла. Видимо, под влиянием давления скользкая пуповина втянулась внутрь самостоятельно.

У Чамми закружилась голова от облегчения. Она прислонилась лбом к пышному бедру Кирсти и захихикала.

– Получилось, получилось, слава Богу! И спасибо вам, Кирсти, вы не шевелились. Иначе бы я и не справилась.

– Обычное дело, – заметила Кирсти.

Вся операция заняла всего секунд тридцать, но Чамми приходила в себя ещё две-три минуты. Затем прагматизм взял верх. Раз ребёнок в безопасности, как его принимать? В голове у неё роились десятки вопросов. Кирсти, кажется, было вполне удобно, но можно ли родить вниз головой? Интересно, что на это сказали бы на лекции? С другой стороны, сдвинуть её будет непросто. Кирсти соскользнула вниз по кровати, но сможет ли она подняться? Однако завершающая часть родов, выход плаценты, был крайне важен, и Чамми совершенно не была уверена в том, что мать способна исторгнуть из себя плаценту, лёжа вниз головой. Следовало передвинуть роженицу. Затем Чамми вспомнила про пуповину – сейчас она опять оказалась в матке, но если Кирсти встанет, то под давлением пуповина может сместиться и снова выскользнуть. Риск был слишком велик. «Придётся Кирсти оставаться в этом положении», – рассудила Чамми.

Акушерка присела рядом с женщиной, слушая завывания ветра и чувствуя, как качается корабль. Её не слишком удивляла эта поразительная ситуация – в конце концов, она собиралась стать миссионеркой, а значит, ей следовало быть готовой ко всему. Она была вдумчивой, набожной девушкой и теперь лишь поблагодарила Бога за такое испытание.

Она размышляла над чудовищным положением Кирсти. В четырнадцать лет отец растлил её, возможно – изнасиловал, а затем запер на корабле на потеху морякам, среди которых был и он сам. И всё же Кирсти выглядела счастливой и довольной. Возможно, эта жизнь казалась ей нормальной, поскольку другой она не знала. Мужчины явно были к ней привязаны – когда женщина шла по коридору, их тревога была заметна – и с ней хорошо обращались. Жизнь обычных проституток, которых бьют и выгоняют на улицы сутенёры, может быть куда хуже.

Началась очередная схватка, и у Кирсти отошли воды. «Слава Богу, я успела поправить пуповину, – подумала Чамми, – как раз вовремя». Роды протекали стремительно, и Кирсти прекрасно держалась. Обезболивающего она не получила, но женщина лишь слегка постанывала. Чамми чувствовала, как низко опустилась голова младенца.

– Теперь уже недолго ждать, – сказала она вслух.

Кирсти застонала и начала тужиться. Когда схватка прошла, она заговорила: