Прощание с первой красавицей

Вика вскипела, но ответить ничего не успела, потому что подлетела радостная Любимцева, задержавшаяся в магазине, и затарахтела:

— Викочка, я готова к труду и обороне! Что мне доверят?

— Картошку чистить, — сквозь зубы процедила Вика, — что тебе еще можно доверить?

Но Любимцева отличалась хорошим душевным здоровьем и никогда не обижалась.

Лифт, как водится, не работал. Чертыхаясь и проклиная все на свете, мы растянулись по подъезду, как караван верблюдов по Сахаре. Впереди шли самые выносливые и спортивные, последней, охая и кряхтя, плелась Любимцева. На четвертом этаже она остановилась, тяжело дыша, и махнула рукой:

— Не ждите, идите дальше без меня!

— Самоотверженно прикрыла собой тылы, — хихикнула Сусанна.

— Тылы устали и застряли, не долетев три этажа, — на мотив «Усталой подлодки» с серьезным видом спел Агент.

— Я все слышу! — крикнула снизу Любимцева. — Назло вам начну бегать по утрам.

— Давно пора, — отозвался Агент.

Вика открыла дверь, Шурик вошел и, включив в прихожей свет, понес на кухню поросенка. Сумки с продуктами сгрузили на столик у порога, и мужчины сразу, видно притомившись, отправились на балкон курить. Женщины в соответствии с доброй русской традицией двинулись на кухню. Следом за нами прибежала запыхавшаяся Любимцева и, чтобы не быть в аутсайдерах, тут же схватилась за фартук. А может, просто сильно проголодалась. Людмила вооружилась картофелечисткой и запела в такт падающим в ведро очисткам:

Миленький ты мой,
Возьми меня с собой!
Там, в краю далеком,
Буду тебе женой.

— Ой, Люда, — потрясла головой Серафима, будто отгоняя назойливую муху, — тебе медведь на ухо наступил.

— Слон, — уточнила Сусанна.

— Наступил, — радостно согласилась Любимцева, — но петь я все равно люблю. Так бы целыми днями и пела!

Я меланхолично нарезала на блюдо огурцы и помидоры, украсила все веточками зелени и вручила Светлане, сидевшей у стены как пай-девочка, сложив руки и глядя на нашу возню невинными голубыми глазами:

— На, неси на стол.

Очаровашка с готовностью упорхнула и довольно быстро вернулась.

— Еще есть, что нести?

— Есть. — Серафима сунула ей в руки тарелку с колбасой. — Скажи Вике, пусть придет, найдет мне терку. Сыр натереть надо.

Светлана ушла и отсутствовала так долго, что я даже забыла, куда ее посылала Серафима. Поэтому, когда Очаровашка вновь влетела в кухню, я вздрогнула от неожиданности. Тем более что она радостно объявила:

— А ее там нет!

— Кого нет? Терки? — переспросила Серафима.

— Вики.

Я почувствовала укол в сердце — вот оно, началось — и сказала, что пойду поищу хозяйку. И нашла. В дальней комнате. Это была, вероятно, Викина спальня. Даниил сидел за столом, рассматривая альбом с фотографиями, а «сладкая девочка» откровенно обольщала моего мужа, кокетничала, томно закатывая глаза, поводя плечиком и наклоняясь так, что ее пышный бюст почти касался носа моего мужа.

Я прислонилась к дверному косяку, почувствовав слабость в ногах. И тут Вика подняла голову и невинно спросила:

— Что случилось?

— Ничего. Кроме того, что вас все ждут.

— Да, действительно, нехорошо получается. Давайте, Вика, продолжим наш разговор немного позже. — Даниил встал, а я, не ожидая, когда он подойдет ко мне, вернулась на кухню.

Голова у меня гудела, как после нокдауна. Я механически протянула руку к пачке сигарет, лежавшей на окне, достала одну и трясущимися руками прикурила.

— Ты ж вроде бросила? — удивилась Сусанна.

— Опять начала, — рассеянно ответила я. И тут увидела в руках Серафимы терку. — Ой, прости, совсем забыла, за чем ходила, — виновато произнесла я.

— Ничего, я сама нашла, — сказала она.

Сима натерла сыр, выдавила туда чеснок и, положив сметаны, начала мешать.

— Жадно куришь, будто с голодухи. Что-то случилось?

— Нет, — мотнула я головой. — Я тут чью-то сигарету без спросу стащила.

— Травись, не жалко, — откликнулась Сусанна и выпустила очередной клуб дыма в окно. — Так что там произошло? Ты сама не своя.

— Ерунда. Вялотекущая шизофрения.

— А, — кивнула она, — это не страшно. У нас она у всех. Течет.

Мы наконец сели за стол и заработали столовыми приборами. Есть мне совершенно расхотелось, и я только вяло ковыряла вилкой салат.

— Ты почему не ешь? — повернулся ко мне Даниил. — Не нравится? Может быть, тебе рыбы положить?

— Не хочу, — поморщилась я.

— Что значит «не хочу»?! — искренне изумился он.

Никогда не страдавший отсутствием аппетита, мой супруг абсолютно не понимал, как можно добровольно отказываться от еды.

— Это значит — не буду.

— Еще чего! — пробормотал Даниил и с усердием, достойным лучшего применения, накидал мне в тарелку всего, что нашел на столе. — Ешь!

— Дан, ну что ты делаешь? — заныла я.

— Какой красивый поросенок! — вдруг воскликнула Любимцева. — Помнится, на Новый год такой же был. Это не он, случайно?

Вика сразу поняла ее намек — новогоднего поросенка так и не попробовали из-за ее ссоры с Яковлевым. Скандал тогда разгорелся не на шутку, дошло до метания друг в друга посудой, и гости предпочли тихо ретироваться.

— Он, — кивнула Вика.