Прощание с Землёй

— А я решительно заявляю, доктор Хоскинс, что они не имеют права проделывать это и над Тимми. Вы когда-то сказали мне, что именно появление Тимми дало жизнь «Стасис инкорпорейтед». Если вы чувствуете хоть каплю благодарности, вы должны избавить беднягу от этих людей, по крайней мере до той поры, пока он не подрастет настолько, что начнет хоть немного больше понимать. После их манипуляций он не может спать, его душат кошмары. Я предупреждаю вас, — ярость ее вдруг достигла кульминации, — что я их больше сюда не впущу!

До ее сознания дошло, что под конец она перешла на крик, но она уже не владела собой.

— Я знаю, что он неандерталец, — несколько успокоившись, продолжала она, — но мы их во многом недооцениваем. Я читала о неандертальцах. У них была своя культура, и некоторые из величайших человеческих открытий, такие, как, например, одомашнивание животных, изобретение колеса и различных типов каменных жерновов, были сделаны именно в их эпоху. У них, несомненно, были даже духовные потребности. Это видно из того, что при погребении они клали вместе с умершим его личные вещи, — следовательно, они верили в загробную жизнь, может быть, у них уже была какая-то религия. Неужели все это не дает Тимми права на человеческое отношение?

Она ласково похлопала мальчика по спине и отослала его играть в комнату. Когда открылась дверь, взору Хоскинса представилось огромное количество разнообразных игрушек.

Он улыбнулся.

— Несчастный ребенок заслужил эти игрушки, — поспешно заняв оборонительную позицию, сказала мисс Феллоуз. — Это все, что у него есть, и он зарабатывает их теми мучениями, которым его здесь подвергают.

— Нет-нет, уверяю вас, я ничего не имею против этого. Я только подумал о том, как изменились вы сами с того первого дня, ведь вы были весьма недовольны тем, что я подсунул вам неандертальца.

— Мне кажется, что я не была до такой уж степени недовольна, — тихо возразила мисс Феллоуз, но тут же умолкла.

— Как вы считаете, мисс Феллоуз, сколько ему может быть лет? — переменил тему Хоскинс.

— Я не могу вам этого сказать с достаточной точностью, ведь мы не знаем, как развивались неандертальцы, — ответила мисс Феллоуз. — Если исходить из его роста, то ему не более трех лет, но неандертальцы вообще были низкорослыми, а если учесть характер проделываемых над ним опытов, то он, быть может, вовсе перестал расти. А исходя из того, как он усваивает английский язык, можно заключить, что ему гораздо больше четырех.

— Это правда? Я что-то не заметил в докладах ни слова о том, что он учится говорить.

— Он не станет говорить ни с кем, кроме меня, во всяком случае в настоящее время. Он всех ужасно боится, и это неудивительно. Он может, например, попросить какую-нибудь определенную пищу. Более того, он в состоянии высказать любое свое желание и понимает почти все, что я говорю ему. Впрочем, не исключено, что его развитие приостановится.

Произнося последнюю фразу, мисс Феллоуз напряженно следила за выражением его лица, стараясь определить, насколько вовремя коснулась она этого вопроса.

— Почему?

— Каждому ребенку нужна определенная стимуляция, а Тимми живет здесь как в одиночном заключении. Я делаю для него все, что в моих силах, но ведь я не все время нахожусь подле него, а кроме того, я не в состоянии дать ему все, в чем он нуждается. Я хочу сказать, доктор Хоскинс, что ему необходимо играть с каким-нибудь другим мальчиком.

Хоскинс медленно наклонил голову:

— К сожалению, у нас имеется всего лишь один такой ребенок. Бедное дитя!

Услышав это, мисс Феллоуз сразу смягчилась.

— Ведь вы любите Тимми, не правда ли? — Было так приятно сознавать, что еще кто-то испытывает к ребенку теплые чувства.

— О да, — ответил Хоскинс, на секунду теряя самоконтроль, и за этот краткий миг ей удалось заметить в его глазах усталость.

Мисс Феллоуз тут же оставила намерение довести свой план до конца.

— Вы выглядите очень утомленным, доктор Хоскинс, — с искренним участием произнесла она.

— Вы так думаете? Мне придется сделать над собой усилие, чтобы иметь более бодрый вид.

— Мне кажется, что «Стасис инкорпорейтед» не дает вам ни минуты покоя.

Хоскинс пожал плечами:

— Вы правы. В равной степени в этом повинны еще находящиеся у нас в настоящее время животные, растения и минералы. Кстати, мисс Феллоуз, вы, наверное, еще не видели наших экспонатов.

— По правде говоря, нет… Но вовсе не потому, что это меня не интересует. Я ведь была очень занята все это время.

— Ну теперь-то вы уже более свободны, — повинуясь какому-то внезапно принятому решению, сказал Хоскинс. — Я зайду за вами завтра утром в одиннадцать и сам все покажу вам. Вас это устраивает?

— Вполне, доктор Хоскинс, я буду очень рада, — улыбнувшись, ответила она.

Он кивнул и ушел, улыбнувшись в ответ.

Весь остаток дня мисс Феллоуз в свободное от работы время что-то про себя напевала. И в самом деле, хотя, безусловно, даже сама мысль об этом казалась ей в высшей степени странной, но ведь все это было похоже… почти похоже на то, что он назначил ей свидание.