«Прощание славянки»

 Я узнал записку Коли Колыванова и радостно закивал.

 - Моя-моя.

 Старшая сестра положила записку на тумбочку и пошла. Уже у дверей она спросила:

 - А вы случайно не шпион, Пименов?

 Даже она поняла важность этой записки!

 Даже она!…

 Уже десять часов вечера. В палате темнеет. За окном Военно-медицинской академии по Неве ходит сверкающий разноцветными лампочками прогулочный кораблик. Не наш какой-то кораблик, оформленный под колесный пароход с Миссисипи. Красные лампочки мигают на его борту, будто крутится водяное колесо. На палубе толпится народ под американскую музыку. Неужели Нева уже стала притоком Миссисипи?…

 Пленка в кассете еще есть. Так что я, пожалуй, скажу еще пару слов. Скажу то, что я хотел сказать вам на последнем допросе, когда вы прослушаете мои показания и вынесете свое решение…

 Но охрана уже снята. Значит, решение вы уже вынесли.

 Я могу себя считать оправданным? Или как?

 Вот эта неуверенность и заставляет меня говорить. Считайте, что это мое «последнее слово».

 Хорошо, что мне не надо объяснять вам мелочей. Я уверен, вы поняли, что я не убивал Критского. И не мог этого сделать. Почему на моей кредитке оказалась его кровь, я объяснить не могу. Да и не в этом дело.

 Вы спросили меня: «Вы думаете, Белый Медведь специально заманил вас в мышеловку"?»

 И тогда не думал, и сейчас так не думаю. Я уже говорил, что первое, что я почувствовал, войдя к себе в квартиру, был запах. То ли духов, то ли крема… В общем, женский запах. Я понимаю — это не доказательство. Запаха уже давно нет. Но чашка со следами помады и ее окурок в пепельнице. Разве они вам ничего не говорят?

 А «Беретта»? Я не специалист, повторяю. Но у Константина был другой пистолет. Не знаю какой, но не «Беретта».

 Не хочу нажимать на следствие, но вспомните, у кого была «Беретта»? И чья она? Вы же профи. Вы должны это понять. Это же элементарно, как говорил Коля Колыванов.

 Я профи совсем в другой области. Об этом я и буду говорить.

 Я считаю, что мышеловка придумана очень лихо. Не напомнила ли она вам авантюру барона Геккерна? Тот спрятал всю историю за «семейную трагедию», которую упорно на глазах у всех раскручивал параллельно.

 Тут поступили ещё хитрей.

 И шпионскую авантюру, и «семейную драму» спрятали за поступок «безумного маньяка», алкоголика и наркомана, не владеющего собой. Если бы майор Юрик стрелял не из кармана пиджака, если бы я не прижал к животу рукопись, а военные врачи не оказались бы волшебниками, дело можно было бы спокойно закрыть…

 Извините…

 Мне почему-то кажется, что вы…

 Как бы это помягче?