Прощание славянки (СИ)

Всего сутки прошло с тех минут, когда они стояли на Октябрьском мосту, но сегодня автобус провез Бена, Лиду и Максима Евгеньевича по улицам Красноярска, чтобы, попетляв по городу, выехать на шоссе, ведущее в Емельяново. Лида смотрела во все глаза на кварталы старых пятиэтажек, среди которых то тут, то там затесались офисные здания поновее, а на горизонте маячили ряды высотных домов-свечек. Было утро буднего дня, и улицы были заполнены народом. Вокруг были люди. Разные. Некоторые вполне себе славянской наружности, встречались и азиаты с кирпичной кожей, и темноволосые люди с круглыми плоскими лицами. Но это все несущественные детали, главное — у всех были настоящие видящие глаза, рты: у некоторых улыбающиеся, а у некоторых недовольно поджатые. Они могли чихать, морщить носы. В общем, люди как люди. Лидия давно отвыкла от того, что вокруг может быть столько лиц, и все они что-то выражают. С непривычки ей было достаточно тяжело на них смотреть.

Вскоре относительно благополучные районы сменились унылой вереницей городских трущоб, где в тесноте и шуме, среди лавчонок и стихийных базаров селилась беднота из числа приезжих.

— Слушай… я чего не пойму… — неуверенно произнес Бен. — Я-то думал, все-таки двадцать лет прошло, наступило будущее…

К удивлению Лиды, Максим Евгеньевич весело, по-мальчишески рассмеялся, и даже водитель, сердитый Андреич, издал череду сухих, как осенние листья, коротких смешков.

— А ты, наверное, представлял себе роботов-дворников с метлами из мерцающего волокна, прекрасных дев с отливающей перламутром кожей и снежными волосами, а? Что они будут прогуливаться по садам будущего, вдыхая аромат голубых роз и любуясь черными тюльпанами? Нет, дружище, к нам пришло совсем другое будущее, ведь между мечтой и ее реализацией обычно большая, печальная разница. Оно пришло в компании с разрухой, с миллионами климатических беженцев, полицейским государством, ибо как еще держать в узде разношерстный народ… В комплект входит тяжелый труд и борьба за выживание. Но ничего, с тех пор, как начали жить своим умом, мы не потеряли больше ни одного города. Все на месте: немного утративший лоск, но по-прежнему стремительный, энергичный Новосиб, вечно чадящая, покрытая слоем сажи от цоколей до крыш Кузня…

— И мы думаем, что еще легко отделались, — вторил Максиму Евгеньевичу подобревший Андреич.

Лида выглянула в окно. Автобус медленно пробирался по ухабистой грунтовке, проложенной через район одноэтажных трущоб. Четверо смуглых ребятишек тащили к ручью замызганный ковер.

— Так ведь и вы часть будущего — загадочные новые гуманоиды, — продолжал Максим. — Оно наступило. Оглянись, будущее вокруг тебя.

Но вот городские кварталы остались позади, микроавтобус вырулил на шоссе, что плавными изгибами пробиралось среди пологих холмов и прозрачных сосновых лесов на север. И вот тут-то воспоминания о недавних событиях быстро заслонили перед Лидой идиллические картины осени.

*****

Лидия проснулась под утро с чувством тягостной безнадежности. Снова эти тоннели, лифты… Но в окружившем ее предрассветном сумраке тускло выделялся прямоугольник чуть менее темный, чем весь остальной фон. «Окно», — выдохнула Лида, и все встало на свои места.

Возможно, всему виной неудобный диван в приемной, где ее разместили на ночевку. Где-то неподалеку, в соседних, совершенно неприспособленных для этого комнатах, спали остальные. Прислушавшись к себе, она поначалу решила, что проснулась от холода. Пусть дневное солнце успевает прогреть асфальт и стены домов, но после заката из-под темного горизонта, словно из холодной норы, на поверхность выбирается осень. Лидия встала и подошла к окну. Двор был ярко освещен, из приоткрытого окна тянуло холодом. Вода в стакане, неосмотрительно оставленном на подоконнике, подернулась тончайшей корочкой льда — лето кончилось.

Фонари заливали двор холодным, чуть мерцающим светом. Близился рассвет, и в наш мир постепенно, по капле возвращались краски. Центральная и западная часть небосвода еще отливала благородным графитно-серым цветом, а на востоке, где стало заметно светлее, в предрассветный сумрак словно обронили каплю оранжевой акварели. Оранжевый отсвет крепчал, захватывая все новое пространство, а вокруг него начала разливаться еще несмелая голубизна. Графитный сумрак недовольно пятился и отступал.

Лида высунулась из окна и поняла, что, возможно, виной ее пробуждения был вовсе не холод. У крыльца стоял жутковатого вида огромный автомобиль, весь угловатый, с жесткими линиями, какого-то милитаристского вида. Стоял с включенным двигателем, что для предрассветного времени было по меньшей мере странно. Лидии махина своим нескладным видом до смешного напомнила жителей Метрополии — сплошной пучок стальных жил, да и только. Ей стало интересно, в какой мере выбор такого авто отражает личность владельца, и Лида стала ждать.