Прощаться не будем!

— Так, диверсантов тут вроде бы нет. Мы далеко в тылу. Но все же, что-то тут не так! — пробормотал я, и тотчас же ринулся к своему экипажу, — Ребят! Машину не покидать, ни на секунду! Оружие при себе, держать на предохранителе. Организуем круглосуточное дежурство! Все дежурят по очереди! Смена каждые четыре часа. Матвеев, первый! О любом нарушении, докладывать лично! Чуть что, бей по ногам! Главное не насмерть, а то потом оправдывайся перед начальством!

До прихода темноты, каждый занимался своими делами.

Этой ночью мне не спалось. Я вылез из башни, закурил папиросу. Матвеев, с автоматом на плече, нес вахту возле нашего танка.

— Ну, как у тебя? — спросил в полголоса я.

— Пока замечаний нет, Алексей Саныч!

— Ну, и славно. Скоро тебя Гелашвили сменит.

— Я знаю!

— Ну, давай, бди тут! — сказал я, выбросив окурок, вернулся на свое место.

Наутро возле штаба полка, у центрально входа в поместье, ждала служебная машина Аристова. Он со своим начальником штаба должен был отправиться в Брашов, к вышестоящему руководству, для дальнейшего разрешения образовавшихся обстоятельств. Водитель, прождав около двух часов, начал нервно кружить возле машины. И конечно же, все это происходило рядом с нашим экипажем, который располагался рядом с парадным входом. Став невольным свидетелем, я услышал разговоры подошедшего на помощь начальника караула капитана Мишина и водителя сержанта, имя которого я уже ни вспомню.

— Что случилось сержант? — спросил ошалелого водителя, начальник караула.

— Да вот товарищ капитан, жду Аристова, а его уже второй час нет. Я за ним заходил, а дверь у него закрыта. У ребят спрашивал мол, где он, никто не знает!

— Ну значит плохо смотрел! Может он у хозяйки ошивается, бабенка то она ничего, видная! — ни придав никакого значения, безразлично отвечал Мишин.

— Да не может этого быть, товарищ капитан! Я давно знаю Аристова, ни такой он человек! — дергая себя за ремень портупеи, нервно отвечал он.

Так же за этой картиной наблюдал и Карасев, прибивая гвоздиками подмётку к сапогам.

— Лейтенант! Там опять что-то стряслось! — воскликнул старшина.

Высунув голову из люка мехвода, я сонным голосом, спросил:

— Чего там еще случилось?

— Да пес его знает, говорят комполка исчез!

— Чего? Куда он мог исчезнуть-то? — насупив брови, протирая глаза, спросил я снова.

— Ой я не знаю командир! Мне до чужих дел сам знаешь, дел нет!

— Эх ты Борис Константинович, с тобой каши не сваришь! — сказал я, и застегнув портупею, пошел в сторону водителя.

— Что у вас тут стряслось?

— О, здравия желаю товарищ гвардии младший лейтенант! Да вот, Аристов пропал, а куда не знаем!

— Везде смотрели? В кабинете тоже?

— Так точно!

— Сколько его уже нет? — спросил я, поглядывая на свои часы.

— Третий час пошел!

— Понятно! Товарищ капитан вы как начальник караула, может посодействуйте в поисках? — переведя взгляд на Мишина, попросив его об услуге.

— Так сержант, давай бери автомат и за мной! — достав свой пистолет, согласился Мишин.

Боец тут же схватил ППС с заднего сиденья и побежал за нами.

Зайдя в замок, мы прошли несколько этажей, тихими шагами подошли к кабинету Аристова.

— Давай стучи! — приказал капитан водителю, наводя пистолет на дверь.

Сержант тихонько постучал несколько раз в дверь. Потом еще несколько раз, но более усердно.

— Ну-ка в сторону! — сказал я, и тотчас же с разбегу выбил дверь ногой.

В его кабинете был небольшой беспорядок. Сейф открыт, опустошен. На столе одиноко стояла пепельница, которая была заполнена пятью окурками, и только одна недокуренная папироса все еще слегка тлела. Койка перевернута. На портрете Сталина, который висел на стене над кроватью, было написано кровью: «Wenn du leben willst, verlasse das Schloss!» Буквы размазаны, читаются с трудом.

— Что это значит? — спросил Мишин, растирая пальцами кровь, стертую со стены.

— Если хотите жить, уходите из замка! Это уже второе предупреждение товарищ капитан! — ответил я, зайдя к нему за спину.

— Чертовщина какая-то! — прошептал он, и стал дальше осматривать помещение.

Пройдя за ширму, я увидел труп телефониста. Он был задушен телефонным кабелем. Кобура у него была расстегнута, а пистолет наполовину торчал из нее.

Тут мне помогло медицинское образование, где я предположительно установил характер травмы. На теле убитого, не было ни одной ссадины и кровоподтеков. Только странгуляционная борозда на шее от телефонного кабеля, лежащего у него на груди.

— Это ни самоубийство! — высказался я, — Видите, труп не был повешен, его кто-то душил, и он видимо, сопротивляясь, не успел достать пистолет.

Убрав свой пистолет в кобуру, я спросил капитана:

— Товарищ капитан, разрешите мы с сержантом смотаемся в штаб дивизии! Доложим, как есть!

Из старших офицеров больше в замке никого не было, и капитан принял обязанности Аристова на себя. Немного обдумав, он дал согласие на мое предложение.

Сержант, закинув автомат за плечо, помчался вниз заводить «Виллис». Спустившись за ним, я сел в машину, и мы уехали в расположение штаба дивизии.