Проще убить, чем…

Между тем жизнь текла своим чередом. Следователь прокуратуры Безруков постепенно наваливал на папку с делом Евгения Калибера и Жанны Альбертовны Штейн другие, и, в конце концов, спрятал её в долгий ящик. Игнат и Настя продолжали встречаться, то Назыров жил у Насти, то она у него. Но, как ни странно, ни один из них так и не решился сделать ещё один шаг и предложить оформить отношения. Причём каждый из них искренне упрекал не партнёра, а самого себя в нерешительности. И это несмотря на то, что оба неоднократно пытались завести разговор о браке. Но, начав, почему-то бекали или мекали, смущались и несли околесицу. И в итоге вполне уместная и ожидаемая кульминационная фраза из популярной, но нудной телепрограммы «Давай поженимся» так и не была произнесена. Хотя, с другой стороны, никто из них и не впадал в другую крайность и не рассуждал лицемерно о том, что печать в паспорте не имеет никакого значения. Им, видимо, просто не хватало какого-то третьего лица, общего друга, который бы просто, не мудрствуя, взял их за руку и отвёл в загс.

Кстати сказать, Настя всё-таки пошла на курсы сисадминов, а Назыров стал старшим опером и вместо четырёх маленьких теперь ждал на погоны одну звёздочку побольше, майорскую.

А Клёпа постепенно осваивался с должностью главного босса. И это у него получалось вполне неплохо. Так что даже его сварливая супруга прикусила язык и стала донимать его меньше. А на смерть Деда и историю с «общаком» он в итоге просто положил с прицепом. В конце концов, все они знали, чем занимаются и чем это может грозить. «Стрелка» с главой другой ОПГ, Коробочкой, всё же состоялась и прошла мирно, так как тот поклялся, что ни он, ни братва не при делах и к с убийству Хвыли не имеют никакого отношения. Другими словами, в отличие от персонажа одной истории Паниковского, он никакую конвенцию не нарушал. А было ли это на самом деле правдой, Клёпу, в принципе, и не волновало. Главное, чтобы не был нарушен общий баланс сил и интересов. Поэтому пацаны с обеих сторон разошлись к всеобщему удовлетворению спокойно и продолжили крутить свои дела в рамках существующих договорённостей и на своих территориях.

А Валентину Викторовну теперь было не узнать. Она всё-таки нашла вакантную должность старшего библиотекаря. И по какому-то мистическому стечению обстоятельств именно в торгово-экономическом университете, в котором учился Колибри. Но это была теперь совсем другая женщина. Кто бы узнал в эффектной, хорошо одетой даме, на которую оглядывались мужчины среднего возраста и помоложе, прежнюю Вэвэ. И всё из-за того, что дрова на даче теперь колола не она, а ни больше ни меньше как дознаватель государственной противопожарной инспекции Киселёв. Так что знай наших. Вот как, оказывается, при правильном раскладе умеют меняться душечки.

Скрепкин же, когда библиотека сгорела, посчитав свои сбережения, вначале решил, что работать ему, в общем, и необязательно, но быстро заскучал. Поэтому, пролистав газету, он выбрал среди разных курсов нечто такое, что, по крайней мере, звучало нетоскливо. И выучился на ландшафтного дизайнера. Более того, преуспел и стал популярен среди всякого рода ненормальных, которые на кондовой русской территории Подмосковья мечтают о японских садиках, считая, что это делает их дзен-буддистами. А вот на личном фронте у Владика был просто швах. После гибели Жени он так и не встретил ни мужчину, ни женщину, которые могли хотя бы чуточку быть с ним сравнимыми, и Скрепкин замкнулся в одиночестве, изучая философию гесихазма, или исихазма, как его чаще принято называть в России.

А основным итогом этой глупой и странной истории оказалось то, что умерли три обыкновенных человека, по-своему хороших, по-своему плохих, и никому до этого не было никакого дела.