Проще убить, чем…

Потом я узнал, что он мастер спорта по стрельбе. И подумал, а почему бы этому живущему под дамокловым мечом и ожидающему смерти человеку, ищущему деньги на пересадку костного мозга, не заработать необходимое, проявив навыки ворошиловского стрелка?

И разработал план.

Все люди читают детективы и понимают, что, как бы автор не пытался запутать читателя, он в конце должен поймать преступника, раскрыв мотив и найдя улики. С мотивом у меня, как вы поняли, было все в порядке. Для любых сыщиков он лежал на поверхности. Относительно молодой энергичный бизнесмен хочет избавиться от босса, чтобы занять его место. Это означало: если я планирую сам или чужими руками извести Тимура, то, чтобы не попасться, у меня должно быть железное алиби. Хотя даже при его наличии, в отсутствие других видимых причин убийства, этот чертов мотив продолжал бы доминировать и дразнить ментов, как красная тряпка быка. Заказным убийством давно никого не удивишь. И они в итоге что-нибудь да выкопают. Поэтому вместо того, чтобы создавать алиби, нужно было сделать так, чтобы улики против меня, как против невинной овечки, просто перестали искать. Это возможно, если смерть окажется, скажем, трагической случайностью. Я подумывал, не инсценировать ли несчастный случай, но каждый раз приходил к неутешительному выводу, что обязательно где-то произойдет прокол.

А что было бы, если б Тимур попал под чужую пулю? Тогда требовался человек, который был бы уверен, что его собираются убить. А ружье, орудие убийства, должно было хотя бы раз в того человека выстрелить, но не убить, чтобы уже была пуля для сравнительной экспертизы с той, которая должна поразить босса. И круг бы замкнулся. Предумышленное убийство превратилось бы в непредумышленное в результате неудачного покушения на совершенно другую персону. И я бы, как подозреваемый, вообще вышел из игры. Тогда я и придумал эту игру с Машкой как жертвой преследования поклонника-маньяка. Она же так хотела быть популярной актрисой. А страсть маньяка – яркое свидетельство популярности.