Прощение

Тот факт, что с разрешением не отказали сразу, свидетельствовал о тупике, в который зашло следствие, как и о растерянности и отчаянии начальства. Оно и неудивительно. После нападения на Стеллу прошло четыре дня, и статистика была не на их стороне. Как правило, убийца попадает в поле зрения полиции в первые двадцать четыре часа; обычно тогда же, когда находят тело. В отличие от преступников в больших зарубежных городах, исландские убийцы имеют обыкновение стоять над трупом в момент прибытия полиции. Однако не всегда. И вот эти, исключительные, случаи раскрыть бывает нелегко. Хюльдар с самого начала не возлагал особых надежд на базу данных ДНК-профилей. Попробовать, конечно, стоило. Такой ход представлялся очевидным, но не получалось припомнить ни одного случая, когда полицию допустили бы к базе данных биофармацевтической компании deCODE. По всей видимости, желания правоохранителей вступали в противоречие со всевозможными законами о неприкосновенности личной жизни, а иначе они использовали бы этот вариант каждый раз, когда натыкались на какую-то ДНК.

— Думаешь, есть шансы получить зеленый свет?

— Мало. Возможно, но маловероятно. Такой у нас теперь новый девиз. — Эртла закрыла глаза и устало выдохнула. — Окончательное решение принимает Бюро по защите информации. Отказ они мотивировали решением по делу об отцовстве, в котором предполагаемый отец умер, не дав разрешения на использование его ДНК в иных, кроме генетических исследований, целях. Надеюсь, на этот раз они пересмотрят решение, понимая, что от него, возможно, зависит жизнь человека. Вот почему я так упирала на то, что волосы могут принадлежать жертве номер один.

— Остается только скрестить пальцы, — сказал Хюльдар и, помолчав, добавил: — Кстати, что там такое с медсестрой? Держишь ее в поле зрения?

Эртла потянулась к бумагам и, хотя их содержимое, похоже, не сильно ее интересовало, принялась листать и перекладывать документы с места на место.

— Нет. Проверку в ее отношении я временно приостановила. Слишком мало оснований, а чутье — слабый аргумент. Но все еще может измениться. Должно появиться что-то такое, что свяжет ее с кем-нибудь из детей.

Хюльдар молча кивнул, подумав, что знает, какая причина кроется за этим нехарактерным решением. Обычно босс руководствовалась логикой собственных убеждений, и будь что будет, но по коридорам управления уже ходили слухи об особенной природе ее интереса к медсестре. Разумеется, совершенно не обоснованные, но слухи на то и слухи, чтобы распространяться со скоростью лесного пожара. Или вспыхивать с новой силой, когда, казалось бы, все уже погасло.

Задолго до того, как Эртла стала главой отдела, до того, как участок загудел после ее ночи с Хюльдаром, и до последовавшего за этим расследования по обвинению в сексуальном харассменте, многие считали ее лесби, так как она носила короткие волосы, занимала мужскую должность и не спешила прыгать в постель к каждому, кто пытался флиртовать с ней. Других доказательств и не требовалось.

Сам Хюльдар никогда во все это не верил, но его мнение значения не имело, а другие подчиненные уже не стремились обязательно быть на стороне босса: как только под ней зашаталось кресло начальницы, на мельницу слухов снова хлынула вода.

Треп насчет сексуальной ориентации звучал эхом прошлого века и лишь показывал, какое это гнилое место, Управление уголовных расследований. В наше время тема гомосексуальности потеряла остроту и не вызывает интереса в большинстве учреждений. Но в данном случае вопрос был в другом. Не будь проблемы с ее сексуальными предпочтениями, коллеги нашли бы другой повод почесать языки: выпивка, игровая зависимость — да мало ли что. Жаль только, что из-за сложностей в отношениях не было возможности поговорить с ней напрямик и призвать не обращать внимания на шепотки за спиной.

— Я тут узнал, что Ауста выходит в вечернюю смену следующие несколько дней. Если ты не против, хотел бы заглянуть в больницу и потолковать с ней. Может, получится разговорить. Никому не нравится, когда на работу приходит полицейский. Я, пожалуй, даже форму надену — чтобы у ее коллег никаких сомнений не оставалось. Но сначала у меня к тебе предложение.

— Что за предложение? — без особого энтузиазма спросила Эртла.

— Не сходить ли нам с тобой к отцу того парнишки, которого третировал Эйитль? Ты ненадолго отвлечешься от этой кучи бумажек и заодно устроишь себе передышку, а? — Удивительно, но идея не была отметена сразу. — Вдруг выяснится, что Эйитль и Стелла знали друг друга, может быть, даже сами о том не догадываясь? Как-никак, в Сети они выступали под вымышленными именами. Жертвы могли объединиться и напасть на Эйитля. Кто знает? Допустим, отец парнишки как-то узнал насчет буллинга и решил положить этому конец…

— По-моему, ты шутишь.

— Вовсе нет. Дело странное; так, может, и решение не совсем обычное? — Он подождал, дав Эртле время на размышления, а когда она уже вроде бы собралась отказать, добавил: — Может быть, девочки именно этого и боялись: что мы раскопаем связь с Эйитлем.

— Нет. Мы знаем, что это было.