Прощение

Немного повеселев, юноша наконец-то направился к контейнеру. Хюльдар же так и не смог избавиться от навеянного судьбой Эйитля гнетущего ощущения усталости и печали. Добравшись до забора, он закурил, откинул голову назад и выпустил в небо струю дыма. За этим занятием его и застала появившаяся без предупреждения Эртла.

— Так что это за письмо? Чушь собачья.

— Не знаю. — Детектив отправил небесам очередную струйку дыма. — Медсестры говорят, что во время обоих нападений он находился в больнице и был подключен к мониторам, так что, если б сбежал тайком, они бы заметили.

— Где его телефон? Надо найти. Срочно. Может быть, он после сердечного приступа позвонил кому-то и поручил заняться детьми…

Хюльдар посмотрел на нее:

— Не знаю, с кем ты общаешься, но в моей записной книжке нет таких, кого я мог бы так, между прочим, попросить совершить ради меня парочку убийств.

— А как же твои сестры? — Эртла забрала у него сигарету и затянулась.

— С каких это пор ты куришь? — поинтересовался Хюльдар, наблюдая за ее любительским представлением.

— А я и не курю. Так иногда когда выпью. Или когда завожусь. — Она затянулась еще раз и вернула сгоревшую до фильтра сигарету, на кончике которой тлел оранжевый огонек. — Он упоминает три убийства. Не будь этих чертовых цифр, можно было бы порадоваться, что ему удалось добраться только до двоих. Но что это за порядок такой: два, три, один… Кто так убивает?

— Почему бы и нет? — Хюльдар раздавил окурок о столб. — Не самый странный аспект в этом деле. Надо же так свихнуться, чтобы убивать детей в самом цвете юности…

— Господи, давай только без поэзии. — Эртла уставилась на открытую дверь контейнера. — Сейчас будут выносить. Бедняга…

— Что говорит судмедэксперт? Он так и лежит здесь со вторника?

— Нет. Умер меньше двадцати четырех часов назад. Точнее станет известно после вскрытия. В любом случае это не так уж и важно, поскольку судмедэксперт практически уверен, что парень умер от последствий ударов, полученных вечером во вторник. Признаков повреждений, нанесенных позже, не обнаружено.

Предвидя детальное описание различий между старыми и новыми повреждениями, Хюльдар торопливо спросил:

— То есть он лежал здесь живой целых сорок восемь часов и, может быть, даже звал на помощь?

— Если он и мог подать голос, то издалека было не слышно. Парнишка находился в очень тяжелом состоянии. Даже я это поняла. От птицефермы контейнер далековато. Мы опросили сторожа, и он утверждает, что ничего не слышал. Окон с той стороны, что смотрит на контейнер, нет. Режим сна и бодрствования несушек поддерживается с помощью искусственного освещения. Вечером и ночью, когда свет выключен и куры спят, выходить на улицу незачем. Мы, конечно, поговорим с работающими в дневную смену, но, думаю, вероятность того, что кто-то слышал Эйитля, можно исключить. Хотя еще остается шанс, что кто-то заметил какое-то движение вблизи контейнера…

— Может быть. — В последнем Хюльдар сомневался. За годы службы у него сформировалось мнение, что в некоторых расследованиях все работает как часы, а в других не складывается ничего. Данный случай определенно попадал во вторую категорию. Неопровержимым подтверждением тому была хотя бы смерть Мёрдюра за полтора часа до прихода детективов в больницу.

— Если хочешь, съезжу в больницу и попробую узнать, что там с телефоном Мёрдюра. Лёйвхильдюр точно никуда не пойдет, а кроме нее из родственников только брат на севере. Держу пари, его вещи лежат невостребованные.

Эртла задумалась. Между тем к контейнеру подошли двое с носилками. Один из них похлопал Гвюдлёйгюра по спине; когда тот отступил, мужчины вошли внутрь.

— О’кей. Поезжай. Здесь от тебя все равно толку мало.

На справедливые замечания Хюльдар не обижался.

— Как насчет его квартиры? Может, не стоит откладывать? Если ты не против, я бы помог.

Ветер переменился, принеся тошнотворную вонь со стороны птицефермы. Хюльдар поморщился, а вот Эртла не отреагировала никак — ее обоняние притупил ментоловый крем, которым она помазала под носом, прежде чем войти в контейнер.

— Прочитав письмо, я сразу позвонила в суд, но дежурный ответил, что не видит оснований вытаскивать судью из постели. Предложил подождать до завтрашнего утра, а пока взять квартиру под охрану. Пыталась спорить, доказывала, что дело срочное и не терпит отлагательств, но этот прыщ и слушать не стал. Уже потом, после звонка, я подумала: а нужен ли нам ордер? Мёрдюр жил один, а теперь он мертв.

— Ну… да. Я с тобой согласен.

— Правда? Мертвец сохраняет право собственности? Разве мы не можем войти и обыскать квартиру? Ему-то в любом случае уже без разницы.

Хюльдар оттолкнулся от забора и повернулся к ней:

— Что, сыта по горло? Надоело быть начальницей?

— Нет. Или да. Не знаю. — Эртла не сводила глаз с контейнера, избегая смотреть на него. — Осточертела вся эта мелочная бюрократия. Вот как сейчас. Только-только расследование тронулось с мертвой точки, а какой-то хмырь уже ставит палки в колеса… Наелась этим дерьмом.