Прощение

Я так надеялась, что на это уйдет не меньше недели. Однако когда твои молитвы искренни, они всегда бывают услышаны.

На мое объявление отозвалась женщина из Сейнт-Джорджа. Ее дочери было тринадцать, она занималась верховой ездой с восьми лет. Они дважды приходили посмотреть на Джейд, которая вела себя, как звезда кино. Они выложили за нее восемь тысяч долларов. Я могла рассчитывать не только на машину, но и на свободные деньги.

В тот последний вечер, когда Джейд еще принадлежала мне, мы с Клэр отправились верхом, без седла, к нашей крепости у ручья. Крепость почти разрушилась, стены, возведенные с таким усердием, зияли дырами. Мы надеялись, что остался хотя бы маленький пруд, но и он высох.

– Ты помнишь, что мы приносили сюда кукол, а еще пили здесь чай, – проговорила Клэр.

– Мы были такими испорченными, разве нет? Притворялись, что это настоящий чай. А все те ночи, которые мы провели здесь... помнишь, как нас напугал койот?

– Никакой это был не койот! Джейд прошла к ручью.

– Он точно хотел нас съесть!

– Если бы он хотел нас съесть, то ему бы ничего не помешало, – сказала я.

– Меня приняли в Бостонскую консерваторию, – сообщила Клэр. – Со стипендией.

– О сестра! – искренне радуясь ее успеху, воскликнула я. – Ты увидишь Атлантический океан. Ты выучишься всему! Ты отложишь учебу, пока не завершишь миссионерскую поездку?

– Нет, – ответила Клэр. – Для этого у меня еще будет время. Я могу взять академический отпуск после первого курса. Думаю, что мне надо решиться сейчас, иначе потом не хватит мужества.

– Я и не знала, что ты ездила на пробы.

– Но я не ездила. Я отослала им диски, которые записала в Седар-Сити. Это стоило двести долларов, Ронни! Я отослала записи в три музыкальных училища, а потом решилась и отправила в Бостон, и там предложили мне лучшие условия. Любой на моем месте был бы счастлив, но когда я думаю, что придете расстаться с тобой, с братьями, с домом...

– Но без этого не вырасти, – с притворной бравадой вымолвила я.

– Мне больно об этом думать, – ответила она.

Мы обнялись, так как обе готовы были расплакаться. Мы знали, что нашу крепость сдует ветром через несколько лет, если ее не отстроят братья Клэр или младшие Тьернеи.

Нам эта крепость больше не принадлежала.

Я так хотела поделиться с ней своими переживаниями. Я так желала, чтобы в моей жизни не было темных пятен, чтобы все было проще, не так запутанно. Я знала, что буду вынуждена встретиться со Скоттом Эрли, и хотела рассказать ей об этом. Мне придется самой пробивать себе дорогу, и Клэр могла бы утешить меня, выслушав с пониманием мой план. Я собиралась обмануть самых близких мне людей, сказать родителям полуправду. Мне было дурно при мысли, что они станут гадать, кому от такого соседства будет хуже, ему или мне. Я хотела спросить у Клэр, как она видит мою встречу со Скоттом Эрли и его женой, как она представляет наш разговор, как мне преодолеть ту боль, которую я испытываю ежечасно. Прощение, дарованное ему моими родителями, отдалило меня от них, и я ощущала себя, незаслуженно забытой. Я хотела наказать его. За эти годы в моей душе ничего не изменилось. Я хотела, чтобы она поняла мои чувства. Я не знала, искушение ли это от лукавого или следование тем строкам из Библии, которые я уже знала почти наизусть: «Глаза твои неотступно будут следовать за взглядом Учителя твоего, а слух твой уловит малейший звук из уст Его, когда Он скажет тебе о пути твоем, который будет лишь твой, повернешь ли ты направо или двинешься влево». Клэр была похожа на Алису Лыоиса Кэрролла. Золото ее волос, задуваемых ветром на лицо, сияло в темноте. Она вертела в руках цветок и казалась какой-то эфемерной. Вот-вот она исчезнет, думала я, увлекаемая погоней за белым кроликом.

– Мне бы хотелось, чтобы ты была моей сестрой, – сказала она. – Я хотела сказать, сестрой по крови.

– Мне тоже, – призналась я. – Ты знаешь, что Беки была бы сейчас такого же возраста, как я тогда?

– Для меня она навсегда останется маленькой, с попой размером с кофейную чашку, я помню, как с нее всегда сваливались джинсы, – вымолвила Клэр.

И в этот момент, как и тогда давно, мы услышали, как меня зовет папа. Зная, что скоро родится ребенок, мы взглянули друг на друга, но ни одна из нас не двинулась с места. Вскоре мы заметили, как со двора выехала папина машина, шурша по гравию. Спустя несколько часов мы молились в тишине. Когда глаз Джейд начал светиться в темноте, как зеленое кошачье око, мы отправились к дому, держась за руки, как это делают европейские девушки, хотя тогда я не знала этого. У двери мы коснулись ладонями, потом сжатыми кулаками и хлопнули на прощание ладонями. Я увела Джейд, сказав Клэр:

– ЛДН.

– Да, Лучшие Друзья Навсегда.

Уже миновала полночь.