Прощённые долги

Лобанов, ни на кого не глядя, вернулся в комнату, поднял Лизу. Но не перекинул её через плечо, а взял под спину и под коленки. Почему-то ему казалось, что девушка ещё жива, и даже дышит. Впрочем, мог выходить воздух из лёгких – многие покойники «вздыхали», когда их переворачивали. Во рту пересохло, сердце билось в горле и даже в голове. Матвей едва не налетел на Шипшина, который поджидал его у крыльца.

– Иди, давай, заводи мотор! – прорычал Лобанов.

Даже сквозь брезент он ощущал теплоту человеческого тела. И от того, что лицо девушки было закрыто, Лобанова била дрожь. Он много раз таскал в машину трупы, но никогда раньше не замечал, как это страшно. Ведь Матвей слышал из-за двери приятный девичий голос. И ему не пришло в голову, что гостью через пять минут убьют. А Серёга Чолин чем им помешал? Он же всегда работал на Шурдута, а потом и на Мамедова, верой и правдой служил им. Бывший землекоп с кладбища, он перешёл на более тёплое местечко. И вот чем дело кончилось…

Лобанов захлопнул дверцу фургона и вскочил на подножку кабины. Шипшин уже сидел за рулём, тоже зелёный со страху. ЗИЛ тронулся, раскачиваясь в разные стороны, и выехал с участка в берёзовую рощу. Потом, рыча, дал задний ход, и из-под колёс полетела грязь. Матвей подставил лицо под не по-сентябрьски тёплый ветер. Из леса пахло прелой листвой, близким дождиком и чуть-чуть болотом. Уже совсем стемнело, и вряд ли кто-то мог им помешать выполнить приказ Али Мамедова.

– Слушай! – Матвей повернулся к Шипшину. – Нас ведь самих загребут не сегодня-завтра. Кореша шепнули, что под меня аж на Литейном копают. И завтра днём ещё добавят – вроде как скрытой камерой нас засняли. Вот так, фраерок. Ты же у нас умный, вот и шеруди рогами. Что делать-то будем?

– А никак нельзя того… перехватить?

Шипшин наконец-то зажёг фары. Дачные домики стояли пустые, без огней, хотя было по-летнему тепло. Листва ещё оставалась густой, и её лишь немного тронуло желтизной.

– Не-е, никак! – Матвей сплюнул в окно. – На инкассационной машине повезут. Там охрана с оружием.

– Проблема. – Шипшин почесал переносицу и чихнул.

– Будь здоров! – Лобанов задохнулся от привычного ранее запаха бензина. – Вот и я не знаю. Но сидеть и ждать, пока меня так же прикончат, тоже не хочу.

– Али же говорил, что выручит, – робко напомнил Шипшин, переключая скорость.

Вдали, по шоссе, пронеслась одна машина, портом – другая. За ними проследовал автобус, который ходил от вокзала в хозяйство «Сады».

– Хрена он тебя выручит! – бешено сказал Лобанов. – Лишних свидетелей уберут, и баста. Или в «Крестах» нас с тобой заделают, чтобы мы следакам этих дубарей не слили. Сами должны дёргаться, чтобы выжить.

– А что тут поделаешь? – грустно спросил Шипшин, одной рукой доставая из кармана платок и вытирая нос.

– Что, студент, засопливился? Не твоё, видно, дело – землицу кидать…

– Да ну, Матвей, в самом деле! Ты знаешь, у кого эти материалы? Про липовые надгробья?

– Не знаю, – отрезал Матвей и отвернулся от Шипшина.

На самом деле ему было достоверно известно, что ещё не переданная часть материалов находится в гостиничном номере, у Андрея Озирского. А что, если?.. Лобанов даже перестал дышать, вспомнив подслушанные слова Мамедова. Значит, Серёгу и юную парочку сделали, чтобы они не рассказали чего-то Озирскому. Вроде бы, его хотят заманить в дом, где якобы сидит какой-то парень, которого надо выкупить.

На самом же деле… Аверин, Аверин… Доходяга, торчок. Матвей хоронил его в начале этого месяца. Всё лицо у трупа было разбито в кровь, даже волосы склеились. Заворачивали его в брезент второпях, в темноте, а потом закопали на одном из пригородных кладбищ. Матвей тогда уронил в яму фонарик, не нашёл – потому и запомнил.

Прирезали Антона на Ржевке, в одном из цыганских домов. Там как раз находился Мамедов – выяснял отношения с бароном по поводу несправедливого передела зон сбыта товара на Некрасовском рынке. Барону пришлось уступить, потому что Мамедов пригрозил употребить труп в дело и обеспечить цыганам верную ходку в зону. Цыгане струхнули, а Мамедов приказал Лобанову зарыть труп и молчать. Мол, сгодится ещё это тело…

Выходит, папаня думает, что сын живой. А Озирский тоже не знает, что Антошку месяц назад пырнули насмерть. «Для чего-то им Андрей нужен», – туго соображал Лобанов. И вдруг вспомнил, что может понадобиться Али завтрашней ночью. А что, если это связано с Озирским? Надо бы его предупредить, а взамен попросить не передавать материалы по тайникам на кладбищах…

Лобанов оцепенел, испугавшись собственных мыслей, но они всё равно продолжали буравить мозг. А вдруг да получится махнуться? А потом вместе обсудить, как всё это скрыть от Мамедова. Несмотря на охвативший всё существо смертельный страх, Матвей уже не мог избавиться от навязчивой идеи.