Прошлое должно умереть

– Не думаю, что дела обстоят так серьезно. В общем, завтра я все узнаю, и по-быстрому постараюсь оформить все бумаги. Вот только машина у меня что-то барахлит, не заводится сразу, и мотор глохнет.

– А давайте я посмотрю, – предложил Олег. – Это, скорее всего, карбюратор засорился или свечи нужно менять.

– То что, в машинах разбираешься?

– Ну, я ведь, наверное, автодорожный институт закончил, – засмеялся Олег. – Можно сказать, специалист.

– Да? Ну, давай тогда и вправду посмотрим. Я без машины никак. Федор ведь на своей продукты возит, я его отвлекать не могу. А если ты в машинах разбираешься и диплом имеешь, почему автосервисом не занялся? Знаешь, какие деньги люди зарабатывают.

– Знаю. А вы знаете, какой начальный капитал там нужен? Один подъемник сколько стоит, а телевизор? Да и один работать там не будешь, хорошие специалисты нужны, а где их взять?

– Что мало на Руси умельцев есть?

– Почему мало? Много. Ну, возьму я на работу Петю, Колю и дядю Пашу. Руки у них золотые, но ведь уже с утра пьяные будут. И за бутылку не только все запчасти вынесут, но и подъемник вместе с телевизором прихватят.

– Да, это вполне реально, – они оба засмеялись.

– Интересно, – вздохнул Олег, – почему у нас, если человек семи пядей во лбу, то обязательно мозги набекрень? Или ленивый, или характер бешеный, или вообще пьяница. Вот у нас в подъезде только мой отец и еще один сосед не пили. Остальные, если не горькие пьяницы, то все равно постоянно выпивали.

– А твой отец никаким бизнесом не занимается?

– Да какой там бизнес. Мои родители всю жизнь на заводе за 120 р проработали. Отец – инженером-механиком, мать – экономистом. Ничего, кроме своего завода в жизни не видели, но они люди простые, социализмом затурканные, так что им ничего и не надо. С ними всю жизнь каждая шестерка из профкома или еще какого-нибудь «кома» от имени советской власти разговаривала. И чтобы ни слова против. Но они к этому привыкли и ни тогда, ни сейчас, ни к кому претензий не предъявляют, хотя, если бы я им денег не посылал, то почти голодали бы. Но там сейчас все так живут, и они тоже считают, как люди, так и они. Живы, здоровы, дай бог, хоть бы хуже не было, и вообще главное, чтобы не было войны.

– Понятно. Но откуда же тогда ты у них с такими претензиями?

– Да, надоело с детства смотреть на их убогую жизнь, на бесправие. Хотел выбиться в партийные боссы, да жизнь изменилась. Стал пытаться деньги заработать. Но ведь не только для себя, для них тоже. Знаете, у моей матери очень хорошие черты лица. Если бы ей красивую одежду, хорошую косметику, отдохнуть как следует, она была бы и сейчас еще красивой женщиной, а она всю жизнь прожила серой мышью, никогда французских духов в руках не держала, не говоря уже о каком-нибудь поганом бриллиантике. Я ведь мечтал отправить их хоть раз в жизни куда-нибудь на Канары. Пусть хоть на старости лет посмотрят, как люди живут. Хотя какая там старость. Моей матери сорок восемь лет, она еще такая стройная, симпатичная. Да и отцу только пятьдесят. А вместо этого, что получилось, что я им приготовил, да еще ни за что, ни про что.

– Подожди расстраиваться. Если ни за что, ни про что, мы тебя отмажем.

– Если? Вы мне тоже не верите?

– Если б я тебе не верил, то не привел бы сюда и не стал бы разговаривать с убийцей. Но как ты сам думаешь, кто мог ее убить? Марианна?

– А черт ее знает, может, и Марианна заказала.

– А та женщина, подруга ее, Альбина?

– Вроде непохоже. Женщина такая милая, интеллигентная. И мне дала номер своего телефона, обещала помочь, если что. Если б она ее убила, то, наоборот, старалась бы все на меня свалить. И что Ленка от нее могла хотеть, на что рассчитывала, ума не приложу.

– А, может, она придумала это, ну, то, что эта Альбина была так сильно ей чем-то обязана?

– Я думал об этом. Но ведь Лена не была настолько несерьезной, чтобы без всякого основания перетащить нас в Москву. Нет, она вполне серьезно рассчитывала на квартиру и крышу, только вот, может, она не Альбину имела в виду?

– Ты так точно и не знаешь?