Прошлое никогда не проходит

– Ты уверен!? А я вот нет. Знаешь, давай остановимся здесь на денёк, лагерь разобьём как раз напротив обнажения, вон в той очаровательной бухточке. Впрочем, можно и прямо под разрезом, там, пожалуй, не хуже. А завтра слазаем на скалку, и разрешим наш спор.

Вместо ответа Николай стал интенсивно грести, чтобы скорее проплыть мимо.

– Коля, ты что, не слышишь меня?

Он, глядя в сторону холодными глазами, зло выкрикнул:

– Оставь меня в покое! Я без тебя знаю, что мне нужно, а что – нет! Нечего строить из себя всемогущего начальника!

Женя с Денисом удивленно переглянулись:

– И как тебе это нравится!? Ну, и фиг с ним! А вообще-то, жаль отсюда уезжать, интересное обнажение, да и местечко для стоянки чудное. Вот, видишь точку на топооснове? Это Комиссаржевский её нам отметил.

– Ну, что ж ты не настояла?

– Как ты себе это представляешь? В воду за ним броситься? Смотри, куда они уже уплыли! А ведь этот разрез нужен именно ему, а мне – так, для эрудиции. Интересно, как он нашему завлабу объяснит, что не соизволил взглянуть на него? Профессиональной непригодностью или тем, что с «Женькой-заразой» не захотел согласиться? Ведь его именно туда направляли. Жаль, конечно, но не хочет, как хочет. А знаешь, давай причалим хотя бы ненадолго, может, больше здесь никогда и не окажемся… Обидно находиться рядом, и проплыть мимо.

Они более часа провели на обнажении, поднявшись почти доверху, Женя отбила несколько образцов со знаменитой стратиграфической границы, и геологи отправились дальше. Как только скалы остались позади, Николай стал ещё мрачнее: оглядываясь, он понял, что ребята притормозили там.

– Зачем ты так грубо говорил с Женей? Она тебе ничего обидного не сказала, что ты психуешь!? Некрасиво… Эх ты, а я думал, вы друзья, – укоризненно буркнул Фёдор, глядя в сторону.

– Не твоё дело! Ты здесь вообще никто, лучше следи за рекой и помалкивай! А то – догадываешься, куда я могу послать тебя с твоими поучениями?

– Ой, испугал ежа голой жопой! Думаешь, я не могу!?

И тут последовала такая тирада, что Николай чуть не выронил весло из рук.

– Вот это да! – сказал он то ли с удивлением, то ли с восторгом, а Фёдор победоносно взглянул на него, и отвернулся.

Вдруг речка побежала очень быстро, разделяясь на многочисленные рукава. Они с трудом успевали направлять её то в один, то в другой поток: стоит промахнуться, и придётся волочить лодку по камням из одного вдруг затухшего ответвления в другое. Женя с Денисом и Бренди догнали их, попав в быстрое глубокое русло, и, как с горочки на саночках, понеслись вниз, опередив намного ребят, которым повезло гораздо меньше. Фёдор с Николаем сели на мель, им пришлось вылезти из лодки и протащить её некоторое время на верёвке по воде. Оглядевшись, они увидели, что находятся рядом с длинным островом, сложенным крупной плохо окатанной карбонатной галькой. Не успели ребята перетащить нагруженную лодку в бурный водный поток, как она выскользнула из-под рук, и, весело подпрыгивая, заскользила вниз по реке. Моряк изловчился и прыгнул поперёк её, спасая их небогатый, но жизненно необходимый скарб: здесь заменить его будет нечем; Николай остался на острове. В первую минуту он обрадовался, что Фёдору это удалось, но затем его охватил панический страх. По характеру он был очень осторожный и мнительный, одному Богу известно, каким образом человек такого склада выбрал геологию. В тоже время, несмотря на эгоизм, Николай хорошо понимал, что если будет плохо относиться к тем, кто рядом, и самому может не поздоровиться. Он старался быть порядочным человеком не из любви к ближнему, но из опасения, как бы и его потом не подвели бы, в полевых условиях это может стоить жизни. Николай вспомнил, как нагрубил и моряку, и Жене, и его охватил панический ужас. Что, если они его бросят? Ну, не совсем, конечно, а на денёк – для острастки, только и этого достаточно, чтобы сойти с ума от голода, холода и страха. И он побежал за лодкой вдоль острова с криками:

– Федя, Феденька, греби скорее сюда, слышишь, греби!

Фёдор с трудом вполз на нос лодки и оседлал её, спустив ноги с двух сторон в воду. Конечно, лучше было бы устроиться на корме, тогда ей легче управлять, но уж как вышло, не до жиру. Словно вертолёт лопастями, Фёдор вращал байдарочным веслом, энергично загребая воду. Ледяной штормовой ветер дул в лицо, руки от холодных металлических весел сводило, пальцы онемели, лодка не слушалась, а моряк всё налегал и налегал на вёсла, сбивая в кровь ладони. Вода с них широкими потоками лилась в рукава штормовки, которые стали тяжелыми и жесткими, раздражая покусанную кожу. В результате того, что нос лодки не был приподнят, ледяная вода заливала Фёдора по пояс. Иногда моряку казалось, что он превращается в омертвевшего робота, при этом ветер не давал продвинуться ни на шаг, а он всё грёб и грёб, молитвенно твердя:

– Господи, помоги мне, грешному!!