Прошлое с нами (Книга первая)

Рвались мины, не затихал стук автоматных очередей, отстреливались мои пулеметы. Успею ли известить командиров орудий?

Пулемет оборвал очередь. Посланный с закрытой ОП снаряд оставил на месте ячейки широкую воронку. Курится дым.

— Товарищ лейтенант, мы уходим,— кричал сержант-пехотинец,— отрежут.

Пехотинец чувствует себя слишком независимо. Мог бы и меня пригласить... за компанию.

— Но... товарищ лейтенант... командир роты приказал разведать... и назад.

— Вы, сержант, знаете устав?

— Так точно!

— Как там сказано?

— Выполнять последнее приказание.

Вот и прекрасно... 1-й огневой взвод оставляет свои позиции. Уйдут и пехотинцы, но... когда я подам сигнал.

— Прямое попадание,— послышался голос Проценко.

Во рту горечь, все пересохло. Пыль лезет в глаза. Пулемет подбитого танка перестал стрелять. Автоматные очереди раздаются справа, полукругом, позади.

— Товарищ лейтенант, танки!

На участке, который занимала 3-я батарея, четыре танка, переваливаются на брустверах, качали стволами. Да, нужно уходить!

— Старшему сержанту Проценко и всем... по пехоте, огонь! Сержанту Дорошенко с расчетом 2-го орудия... отходить бегом в направлении горящего танка, к лесу!

Теперь пехотинцы. Придет их время.

Автоматные очереди рядом. Словно палкой колотил кто-то по каске. Сгущался дым. Вместе с сержантом Дорошенко четыре орудийных номера. Я совершенно не уверен, удастся ли им пройти под стволом поврежденного танка.

На позиции остались Проценко, два орудийных номера и связной. Для арьергарда многовато, я понимал. Но если Дорошенко застрянет, то останется один путь... прямо на танк.

Проценко вытирал струившийся пот. Танки проутюжили окопы 3-й батареи и направились в село. Пришел в движение второй эшелон, на шоссе шесть танков. Очевидно натравлялись к позиции 1-го огневого взвода.

Стучал ДП. Уговор свят. Пехотинцы, уходить! И вот последняя очередь моего пулемета. Встать!

Немцы находились ближе, чем я полагал. Низко стелились пули, валятся подсеченные стебли. Не задерживаться, по-пластунски, вперед марш!

— Немцы, товарищ лейтенант,— вскрикнул связной.

Просвистела автоматная очередь. Силуэт возник и исчез. Я нажал спуск. Автоматчики не унимались. Передвигаться по-пластунски не менее опасно, чем в рост. В затылок подталкивали очереди. Я ничего перед собой не вижу. Тыкаются в землю пули, того и гляди продырявят одежду. Не задерживаться, вперед, вперед, без передышки!

Два, три прыжка и передо мной барьер — межа. Подрытый внизу грунт. Еще усилие, упор под сошки — и пулемет готов. Автоматная очередь оборвалась. Преследователи вроде приутихли, начали отставать.

За гребнем, похоже на шоссе, стрельба возобновилась. Гудят двигатели. Перед глазами бугрится поле, запах гари, дым. Лошадиные туши, целая упряжка, погибшие под своими снарядами. Опрокинутый на колесо зарядный ящик.

Проценко повеселел. Автоматчики, танки уже позади, и экипаж с пулеметом не помеха. Путь в лес, кажется, открыт. Где пехотинцы? Где Дорошенко? Простучала пулеметная очередь МГ, пули прошли, подняв комья земли. Межа тянулась дальше, еще, еще. Высота полметра. Я в безопасности.

Пришла минута оглядеться. Треск очередей позади за высотой не затихал. Автоматчики прочесывали ржаное поле, палили впустую. Нужно прибавить шаг, лес рядом.

На опушке я не замечал признаков пребывания людей. А в глубине?

Над головой шуршали снаряды. Солидный калибр. На склоне высоты взметнулись столбы земли и дыма. Доносятся далекие выстрелы. Орудия вели огонь с севера. Наши, значит. Кто-то вел наблюдение за полем боя.

Межа тянулась дальше, в конец клеверного поля. Сиреневые бутоны, растения сочные, темнозеленые. Начинались заросли. И тут воронки. Ровики наполовину отрытые. Тела погибших воинов. Пустые консервные банки. Колея, запах болота. Угасший костер недавно оставленного бивуака.

— Товарищ лейтенант, вода! — обрадовался Проценко.

В яме на глубине двух штыков жидкость, довольно прозрачная. Орудийный номер снял котелок. Вода теплая, чайного цвета, отдает болотной тиной. Все пьют и пьют.

Лес обитаем. Под деревом лошади в упряжке, повозки. Слышатся стоны. Санитары и ездовые заняты погрузкой раненых. Переполох, вызванный появлением сержанта Процента, прервал ненадолго работу. Санитары сообщили, что оба батальона 622-го СП ушли часа два назад.

Бдительная пехота

Вечерело. Люди шли гуськом. Один пулемет нес Проценко, другой — у связного. На плечах у орудийных номеров шинели в скатках, два карабина, диски.

Какая благодать! Не путается под ногами рожь, колосья не хлещут в лицо. И не надо вскакивать, напрягать слух и зрение, метаться от одного пулемета к другому, следить непрерывно за тенью, которая обращается в цепь, брызжущую выстрелами. Куда она двинется? Сжимала голову каска, мутный полуденный жар обжигал лицо.

Дорога петляла по опушке, в объезд луж и выбоин. Отвернет в поле и снова под ветви берез и сосен. На повороте расщепленный ствол вздымал заостренные обломки.