Прошлое с нами (Книга первая)

— ...Сообщения с поля боя, которые поступают разными путями, не вносят ясности в понимание общей обстановки,— продолжал Величко.— Остался ли в силе договор о ненападении?.. Германия не объявила о состоянии войны. Наше командование склонно считать, что инцидент носит ограниченный характер. Во избежание осложнений артиллерийские части отводятся из предполья на рубеж Владимира-Волынского и восточнее. Для девяносто второго ОАД районы сосредоточения — лес в трех километрах юго-восточнее Владимира-Волынского. Третья батарея двигается общей колонной. Взвод управления в голове. Товарищ сержант,— командир батареи звал помкомвзвода управления,— подайте сигнал «все по местам!».

Предельная скорость тягача — около двадцати пяти километров. За автомобилем не угнаться. Дистанции увеличивались. Автомобиль командира батареи исчез за бугром.

В кабине тягача жарко, клубится пыль. Я развернул карту. Район сосредоточения... около двадцати километров. Артиллерия уходит. А уровские подразделения, пехота?

Активность немецкой авиации не ослабевала. «Юнкерсы» летели на юго-восток. Снова появился корректировщик.

Колонна вошла в лес. Пыли на просеке меньше. Но... что это? След бурелома? Деревья повалены, расщеплен ствол, ветки зависли в кронах, далее — туши лошадей, тела погибших... Малиновые петлицы... пехота.

Стоит автомобиль взвода управления. Лейтенант Величко позвал замполита и меня. Вокруг следы обстрела. Опрокинутые вверх колесами повозки, слышатся стоны раненых.

Навстречу бежит фельдшер. Есть в батарейной колонне медики? Нельзя ли выделить в помощь санитарам людей? Батальонный обоз полчаса назад попал под обстрел немецкой артиллерии.

Лейтенант Величко сожалеет, он не имел возможности помочь. Он советует фельдшеру уезжать, огневой налет может повториться.

Командир батареи не ошибся. После того как возобновилось движение, раздался стук в кабину. Проценко указал флажками назад, там клубился дым разрывов.

По сторонам ржаное поле. Знакомые места. Кажется, Зимно. На бугре стали видны золоченые купола монастыря. Угол стены главного здания разрушен, сорвана обшивка, стропила оголены.

Вспомнился день после моего прибытия в дивизион. Лейтенанты Луценко, Павлов и я бродили по двору, знакомились с расположением. Монастырские здания содержались в превосходном порядке. Дупла, образовавшиеся в стволе старой липы, расчищены и залиты цементом. Луценко заметил в верхней части стены главного здания ржавые металлические стаканы. Не снаряды ли?

— Похоже,— согласился Павлов.

— Так, так, то есть снаряды,— подтвердил бывший служитель монастыря, степенный монах, нашедший приют и работу в интендантской службе дивизиона.

— В тысяча девятьсот шестнадцатом году,— рассказал монах,— немецкая артиллерия долго обстреливала монастырь. Снаряды ударялись в стену здания и не разрывались. На все есть благословение господа,— старик поднял глаза, перекрестился,— настоятель приказал замуровать некоторое число снарядов. Вы видите... железо, орудие сатаны... свидетельствует нам святость места сего...

По простодушию лейтенант Павлов начал разуверять монаха. Ничего подобного, взрыватели неисправны, собирались небрежно либо с умыслом на заводе, где производились, поэтому не вызывали детонации разрывного заряда. Монах снисходительно слушал, крестился.

— Все... и подъятый меч, и воинство в руце божьей... доподлинно так... вся вселенная поклоняется лику его... и ныне, и в будущем, и во веки веков... Амен.

Жив ли монах? Здание монастыря сильно пострадало. Издали видны прямые попадания, штукатурка осыпалась, по всей высоте стены — рыжие пятна.

Пыль впереди развеялась. Под гусеницами громыхают камни шоссе. Автомобиль командира батареи сбавил скорость. Перед ним шли гаубицы. Кажется, 2-я батарея. Да, она. Двигалась вслед за 1-й.

На пути мост через Лугу. Дальше — перекресток. Справа подходили 76-мм- пушки, слева— 122-мм гаубицы, навстречу шел конный обоз. За обочиной стояли в походном положении 37-мм зенитные орудия. Расположилась на привал пехота.

Наши батареи оставили дорогу. 1-я и 3-я повернули вправо, штабная батарея и 2-я — влево. Тянутся заросли мелкий кустарник широкой полосой. Дальше, на склоне бугра, ржаное поле. Лейтенант Величко на развороте остановил колонну.

— Внимание... направо... слезай... привал.

Люди, припорошенные пылью, прыгают через борт. — Произвести осмотр орудий, тягачей, поправить маскировку.

К тягачу шел старшина.

— Товарищ лейтенант, на кого похожи ваши люди? Поглядите,— он подозвал меня к машине.

В дверном стекле я увидел отражение своего лица: каска наперекос, болтался подбородный ремень.

— Извините меня,— продолжал старшина,— чему обучали в училище курсантов два года... не умеете одевать каску. Позвольте?

Одним движением старшина опрокинул каску, повертел в руках.