Прошлое с нами (Книга вторая)

Дождь, начавший снова накрапывать, перешел в ливень. Вода хлестала и шумела в листве. Умолкнувший было крупнокалиберный пулемет застучал ближе, рассеивая пули по лесу.

Продираясь сквозь заросли, я услышал возглас Андреева:

— Обрыв... тут не пройти!

Андреев стоял рядом с Меликовым перед глубокой промоиной с крутыми, почти отвесными глинистыми стенами. Прыгать? Полтора десятка метров. Опасно. Голая, лишенная всяких выступов, стена. Вода пузырилась и мутными струями падала вниз.

Сквозь шум дождя слышалось урчание двигателей. Автоматы захлебывались, заставляли спешить. Андреев шагнул на край обрыва, сунул в кобуру пистолет, схватил ветку и, оттолкнувшись, повис на высоте. Качнулся раз, другой и, раскинув руки и ноги, заскользил, кувыркаясь, вниз. Вслед ему отправился Медиков. За ним — Зотин.

Меня мучила боль. Щека вздулась, глаз заплыл. Стрельба слева затихла. Я готов был повернуть в обход, найти другое место. Но тут пули защелкали понизу. Мне ничего не оставалось, как прыгать.

Приземление оказалось жестким. Я зацепился за выступ в нижней части стены и вместе с глиняной глыбой свалился в мутный поток, бушевавший на дне. Поднялся и шел по течению, проваливаясь в раскисшей глине. За первым поворотом увидел товарищей. Медиков вскрыл свой индивидуальный пакет, но тампон промок прежде, чем он поднес его к моим ранам.

Стрельба наверху стала затихать. Прихрамывая и разминая ушибы, мы брели между двумя отвесными стенами, не имея ни малейшего представления о том, что ждет нас впереди.

Овраг становился шире. Поток ушел к стенке, и мы выбрались из глинистого русла. Дальше склоны менялись. На глинистой поверхности, цепляясь обнаженными корнями, торчали кустики. По дну ложа, среди растений, обглоданных снизу, пролегают кривые скользкие тропки.

Не слышно звуков стрельбы. Зотин, хромавший больше всех, остановился на возвышении, которое омывал все ширившийся поток. Начинался лес.

— Кажется, я подвихнул... вот тут, — он присел, стал поворачивать ступню.

— Давайте я сниму сапог, — предложил Медиков.

— Нет... сапог... не будем... я придержу, — Андреев обхватил голень, — а вы, товарищ младший лейтенант, тяните к себе... ну... рывок!

Зотину стало лучше. Двинулись дальше.

Солдаты и народ

Обитатели крайней хаты

— Стой! — громко крикнул Андреев. — Пробежал там... Все вскинули пистолеты. Оказалось, коза, привязанная веревкой на кол.

— Коза, — Меликов отвел оружие, — значит, недалеко хата... Кто .там хозяин?

Мои спутники остановились, укрывшись под деревом. Я двинулся дальше по тропинке. Коза семенила впереди, поминутно дергая веревку из моих рук. Животное должно привести меня во двор хозяина. Я едва за ним успевал. Голова раскалывается, скользят ноги.

Скоро я заметил старую женщину, шедшую навстречу. Кусок мешковины прикрывал повязанную платком голову. Старушка шлепала босыми ногами по лужам, не глядя по сторонам. Я не хотел пугать ее и вышел из своего укрытия.

Бабуся, кажется, была не робкого десятка. Она решительно захватила ошейник, потянула козу, затем только приняла веревку и, не ответив на приветствие, измерила меня взглядом.

Недоумение бабуси несколько рассеялось лишь после того, когда она заметила кобуру с пистолетом и снаряжение, омытые дождем. Еще раз взглянув в лицо, бабуся спросила, куда и зачем я волоку чужую собственность.

Склоны оврага отодвинулись за стеной дождя, и мне казалось, что появление бронетранспортеров вполне вероятно. Свекловичное поле в полутора километрах. Поэтому я просил бабусю отвечать на мои вопросы быстро, без пауз. Далеко ли река? Как называется ближайшее село? Есть ли немцы?

Бабуся оказалась весьма словоохотливой. Глядя из-под рогожи глазами в сетке морщин, она отвечала, что село называется Васильки и до окраины около версты. Стоит оно на берегу Суды в пятнадцати километрах на север от Сенчи. В Васильках — немцы.

— ...понаехали вчера, сегодня... все здоровые да сытые... пленных гоняют... антихристы... Знаю, кто ты... живем мы в хате... старик да я, на отшибе. Бедолага, распух-то как!.. Пойдем, помоешься... травку дам... сховаем, слава богу, накормим, — и она стала подталкивать козу.

Я не один, со мной товарищи.

Бабуся озабоченно остановилась, помолчала и повторила приглашение.

— ...пойдем... пойдем, — оглядела еще раз, — куда им деваться... такое лихо... дождь да холод.

Появился, хромая, Зотин. За ним — Меликов, Андреев. Бабуся оглядела каждого, мы тронулись в путь.

— Найдется всем место... не беспокойтесь, ничего... Давно ли бабуся из дому? Час назад? Стой, отставить.

Всем нельзя. Иду я один.

Дождь начинал слабеть. Светлело небо. Шла бабуся довольно быстро. Спустя пять минут мы оказались на прогалине. За деревьями — одинокая хата, рядом — сарай, посреди двора — копна сена.

— Чего остановился? Не бойся, иди, — звала бабуся. Нет ли посторонних, нужно выяснить. Немцы... не появлялись? Я подожду.

— Ну, добре... — и бабуся направилась к хате.

Двор ограждал ивовый плетень, покосившийся на углу. В створе с ним на расстоянии полукилометра, может больше, виднелись соломенные крыши двух-трех хат.