Прошлое с нами (Книга вторая)

Конечно, некоторые неточности в подсчетах допустимы. Но когда приходит нужда, каждый снаряд на учете. Ошибки, даже незначительные, воспринимаются как действие умышленное. И за это нужно отвечать.

Неудача наступления парашютистов, последовавшие сегодня перемены в обстановке, «юнкерсы» и грохот, доносившийся с востока, вызвали на ОП общую тревогу. Усилия наших подразделений ликвидировать плацдарм оказались тщетными.

— Вас пугает ответственность? — продолжал Васильев. — А вверенные нам орудия вы не боитесь оставить беззащитными? Или думаете ограждать их штыками?

В полночь, возвращаясь к палатке, я встретил политрука Савченко.

— Что это... заговор? Не стыдно? Слушают люди! Как это вы «не покажете»? — начал политрук.

— Стреляющий далеко от ОП, — возразил Васильев.

• — ...Командир батареи... единоначальник... он отвечает за боеспособность батареи... если он считает необходимым вести огонь... никто не имеет права противиться... Вы, командиры, приверженцы буквы устава, забываете, кажется, об этом?

— Вы подслушивали, товарищ политрук? — возмутился Васильев. — Подпольщик... Выступать в такой роли вам...

— Извините, — обиделся Савченко, — я выступаю только в одной роли... не затыкать же уши?.. Если начнете упорствовать, доложу командиру батареи. Вам известно положение на переднем крае?

— Нет, не известно... Передний край для меня проходит там, где выгорела трава в задульных конусах, и он тревожит меня больше, чем все остальное, — сказал Варавин.

Савченко стал говорить о контратаке и прорванной обороне. Мои веки слипались, и, не дослушав, я уснул.

Наступило утро 4-го сентября. В 7.00 батарея открыла огонь. Савченко ходил между орудиями, кажется, считал ящики. Потом завернул к буссоли.

— Снаряды, братцы вы мои, не сухари... один на двоих не разделишь... У меня кое-что записано, можете не сомневаться. Вы доложили четыреста сорок, а на самом деле сколько?

— Столько, сколько названо в сообщении, переданном на наблюдательный пункт... Четыре сотни и четыре десятка.

— Нет... неправда! — возразил Савченко.

— Как... неправда? Старший на батарее пользуется данными, которые сообщают командиры орудий... И заниматься бухгалтерией не его дело. Орудие по уставу вверено сержанту. В порядке выполнения своих обязанностей командир орудия докладывает обо всем, что касается личного состава, материальной части, боеприпасов и прочего... он обязан говорить правду, а мы с вами... принимать его слова на веру... выворачивать солдатские вещмешки я не желаю и вам не позволю...

— Но командиры орудий... обманули... тут особый случай... и при чем... вещмешок? — возмутился Савченко.

— Так... значит, когда мир и благодать, есть кому считать снаряды, изобличать неправду, а когда строчат автоматчики, все это милостиво возлагается на совесть командира орудия... Поступай, как хочешь... Нет... бухгалтерские нравы на огневых позициях недопустимы, — поддержал меня Васильев.

— Товарищи лейтенанты, командир батареи... единоначальник... Он требует точную цифру!

Дискуссию оборвал возглас из ровика телефонистов:

— По местам!.. По колонне...

Закончилась первая, вторая стрельба. Варавин объявил перерыв.

— Можете считать, что сэкономили полсотни снарядов... Рассеяна колонна, конный обоз, подавлена стопятимиллиметровая батарея... только начала сниматься с позиции. Два орудия уничтожены, упряжки погибли.

— Как обстановка?

— Дела неважные... наша пехота отошла к огородам северной окраины Песков... Что-то притихли немцы... вместо того чтобы скрывать снаряды, потребуйте точнее наводить орудия...

Трубку взял замполит. Два ящика он обнаружил у Орлова. Варавин снова стал говорить со мною.

— Что это значит? Никаких личных запасов... По местам!

Командир батареи собрался стрелять по пехоте. Обрыв на линии.

В 8.30 связь наладилась, но ненадолго. В 8.45 телефонист сообщил, что в результате обстрела церковь загорелась. НП меняется, пехота отходит. Снова порыв.

Связь возобновилась только в 9.30. Новый НП находился уже южнее села.

Грохот разрывов со стороны Подгорного и с востока то усиливался, то затихал. К 10 часам бой возобновился, перестук пулеметов стал перемещаться в южном направлении. Позади ОП, за Десной, стоял тяжелый непрерывный гул орудийных выстрелов, разрывов.

Из района села Анисова батареи вели интенсивный огонь. Отрадно — не все в таком положении, как 6-я. Конечно, Карасев говорил только о снарядах 107-мм калибра.

Орудия умолкли снова. Около 10.30 телефонист передал, что село Подгорное оставлено. Пехота продолжала отходить на рубеж наблюдательных пунктов. Трубку взял лейтенант Смольков и начал кодировать. Он говорил о нитке, большой дороге и обмотках, которые разматывались в направлении Енькова, небольшого хуторка, лежавшего юго-западнее Подгорного. Значит, немцы вышли на дорогу Анисов — Подгорное и теснят пехоту на запад, к Десне.

Связь возобновилась только к полудню. Батарея открыла огонь. Что происходит впереди? Варавин совсем забыл об экономии. Поток команд. Телефонист никак не мог вклиниться и передать о том, что снаряды подходят к концу.