Прошлогодняя синева

Моя принцесса, обещающе другому
Вы улыбнулись, помню. Вспомните — вчера.
Стихами я когда-то наполнял альбомы;
Они забыты. Грусть вечерняя истомы
Давно меня гнетет, так утренне-остра.

Кто чародей, откуда пробирались гномы,

Что вас похитили, — скажите мне. Пора, —
Я увенчаю миртами любви фантомы,
Моя принцесса.

Без вас ненужно розовели вечера;

Мы встретились, ушли, одной мечтой влекомы,
И сердце пленное — зеркальней серебра.
Отражены навеки в нем бровей изломы,
Лукавый смех и в шляпке розовой соломы
Моя принцесса.

Декабрь 1911

«Я — доверчивый, сладкий и вкрадчивый…»

«Я — доверчивый, сладкий и вкрадчивый,
Словно брат, словно друг. Ни казнить,
Ни забыть, ни прогнать. — Укорачивай
Нас связавшую, беглую нить»…

Нет, не верь. Ведь фальшивой певучестью

Порошу я подпольную страсть.
Не знакомая с дольнею участью,
Ты поможешь мне ласки украсть.

Я глазами стеклянными, близкими

Загляну за последний порог.
Будут травы шуршать василисками,
Увядать на распутье дорог.

Ведь не все же заснежено вишеньем —

Зацветает и горький миндаль.
Ты не знаешь, как долго мы дышим им,
Целуяся через вуаль.

Апрель 1912

Кольца-звезды

Воска ожившие слепки
В белой пене рукавов;
В кольцах-звездах, — нежны, цепки,
В кольцах-звездах ждут волхвов. —

Пусть прочтут в созвездье новом,

В кольцах-звездах свой удел:
Кто под бархатным альковом
Будет гостем, будет смел.

Кто, забыв о звездном небе,

Твой избранник, звездный вор,
Гордо бросит, зная жребий,
Кольца-звезды на ковер.

Март 1912

Ирис в тетради стихов

Лере

Старые тетради снова перелистываю,
Старые тетради снова мне близки.
Бросил ирис аметистовые
Лепестки.
Разметал, лиловый, вслед нам,
Увядая, лепестки.
Заиграл тенями бледными
У твоей руки,
Над мечтами неизведанными
Простирая лепестки.
Злая грусть охватит снова,
Хоть любовь мертва,
Хоть и ирисы лиловые —
Лишь слова.
Я любовью сердце сковываю,
А любовь — мертва.

Октябрь 1911

Самозванец

Рисуя клинопись былого
На усыпальнице скорбей,
Я жду конца во славу слова;
Вот грудь раскрытая — разбей.

Я шел блудницею, бесстыдно,

Для новых слов межою строк,
Но даже мне, слепому, видно,
Я — не ниспосланный пророк.

От слов моих на старой язве

Не нарастет живая плоть,
И прокаженный скажет:
«Разве Зерно водою размолоть?»

Я шел в Москву, как Самозванец.

Прияла пепел мой Москва,
И только тусклым взором пьяниц
Гляделися мои слова.

Апрель 1912

Коломбина

1. Новая идиллия