Прошу любить и не жаловаться

– Да, Алиска, у меня болит животик. Семён, скажи ему, пусть садится в машину, мы уезжаем.

– Мишаня, поехали, – бросил Сёма Михаилу и завёл мотор. – По дороге разберёмся!

Но по дороге мы не разобрались. Я не отвечала ни на один вопрос этих двоих, только меланхолично смотрела в боковое окошко.

– Больше никогда, никогда… – твердила я сама себе. – Никогда…

Оставшуюся часть дня я пролежала на Сонькином диване. Одна. С сухими глазами, повернувшись лицом к стене. Плакать почему-то я не могла.

– Женечка, родная моя, что случилось? – Дашка не отходила от меня ни на шаг. – Белочка моя… Что же это такое…

Я не разговаривала ни с кем. Только вскинулась один раз, когда Михаил попытался присесть рядом, и, увидев мои ненавидящие глаза, он встал и молча вышел из комнаты.

ГЛАВА 23

Я плохо помню, что было на следующий день. Кажется, мои друзья вызвали целую команду спасателей во главе с Каринкой, которые пытались растормошить меня. Напрасно. С дивана я вставала только в случае крайней физиологической нужды и ни с кем по дороге в туалет не разговаривала. Михаила в квартире я не видела. Значит, уехал к своей Анжелике, вот и правильно, вот и молодец.

ГЛАВА 24

Утром следующего дня в квартире зазвучали новые голоса.

– Ещё одна команда чип-и-дейлов! – пробормотала я, поворачиваясь на другой бок. За моей дверью послышался тихий шёпот, а следом за этим – стук.

– Жень, к тебе можно? – осторожно спросила Дашка, просовывая свою рыжую голову в дверной проём. Я громко вздохнула и повернулась к ней спиной.

– Заходи, – сказала Дашка кому-то, и в комнате послышались шаги. Детские.

«Подключать детей к играм взрослых – жестоко», – вяло подумала я.

Обойдя мой диван, этот кто-то остановился, а затем сел прямо на пол напротив моего лица. Я не открывала глаза.

– Привет, Женя! – произнёс незнакомый мальчишеский голос. Я молчала. Наверное, Каринкин сын. Или Ленкин.

– Женя, если ты не откроешь глаза, то не сможешь увидеть, что я тебе принёс.

– Это шантаж, – пробормотала я и приоткрыла один глаз. Увидев совсем незнакомого мне рыжего мальчишку лет семи-восьми, я открыла и второй. В руках у пацанёнка было что-то яркое.

– Я хочу подарить тебе, Женя, – протянул он мне лист бумаги, – этот портрет.

– Что это? – заинтересовалась я. А, поднеся к глазам рисунок, ахнула. С листа на меня смотрело лицо хохочущего гномика. Рыжего-рыжего, с красными конопушками по всему лицу. Я перевела взгляд на незнакомца.

– Тебе нравится? – спросил он.

– Да, – кивнула я.

– Мне твой гномик тоже понравился! – радостно улыбнулся он. – Я так нарисовать не смогу.

– Сможешь! – уверенно сказала я, ещё раз бросив взгляд на замечательный рисунок. – Хочешь, я тебя научу?

– Да! – ещё шире улыбнулся он.

– Тогда тащи карандаши!

Через минуту солнечный мальчик вернулся в комнату с карандашами и альбомом в руках.

– Забирайся! – подвинулась я.

Мы рисовали час. Когда устали рисовать на диване, спустились на пол. Мальчишка азартно сопел, я забыла обо всех печалях этого несправедливого мира.

– Женя, Миша не может без тебя жить, – вдруг сказал мальчик и поднял на меня свои зелёные глаза.

– Очень даже может, – не удивившись странному заявлению, сказала я. – Анжелика Сергеевна это подтвердит.

– Не может, – упрямо выпятил нижнюю губу ребёнок. – Он сам мне об этом сказал. Ещё две недели назад!

– Когда?? – я уронила карандаш на пол.

– Две недели назад, – повторил мальчик.

– А ты кто? – более глупого вопроса я не задавала ещё никогда.

– Я Вася.

– Вася, – повторила я. – Васятка.

– Да, Васятка, – кивнул пацанёнок. – Наш Миша меня так называет.

– А что ещё он говорил тебе две недели назад?

– Что у тебя самая чудесная улыбка в мире, которой он готов любоваться всю свою оставшуюся жизнь!

– А как же Анжелика? – ляпнула я.

– Женя, давай я позову Мишу, и он сам тебе всё объяснит?

Минуту спустя, когда я всё ещё сидела на полу в окружении отряда хохочущих гномиков, в комнату тихо зашёл Михаил. Я посмотрела на него.

– Женя, прости меня! – сказал он и сел на пол напротив меня. Я молчала. – Я очень сильно перед тобой виноват. Мне нужно было сразу обо всём рассказать, и тогда тебе не пришлось бы пройти через всё это.

– Она действительно беременна от тебя? – задала я вопрос, мучивший меня целые сутки.

– Кто, Анжелика? – очень удивился он. – О, господи! Нет предела человеческой подлости! Женя, Женечка, выслушай меня, пожалуйста!

Я молча кивнула и облокотилась о диван. На большее у меня не было сил.

– Милая, я должен повиниться перед тобой. Помнишь, в поезде я рассказывал про свою работу в придорожном кафе? Так вот, я не всю правду тогда вам сказал. Дело в том, что я вовсе не повар этого заведения, а его владелец. И Анжелика Сергеевна – мой партнёр.

– Вот как, – помолчав, сказала я.