Прошу повторить убийство

— Что ж, остальные гости пансионата, кроме пани Роговичовой, постоянно живут в Варшаве. Я там бываю только время от времени. Тем не менее со всеми, кроме пани профессора, неоднократно встречался здесь, в «Карлтоне». Так получается, что одни и те же люди пользуются отпуском в октябре и проводят его в горах. Мало людей знают, что в Татрах в октябре чудесная погода — тепло и много солнца. Без преувеличения могу сказать, что знаю на вид всех приезжающих в этом месяце в Закопане. Кто хотя бы раз попробовал провести здесь свой отпуск, обычно через год возвращается. Таким образом и в «Карлтоне» подобралась группа людей, а мы называем себя «октябристами», которые встречаются здесь в это время года.

— Больше ничего вы нам не можете сказать об этих людях?

— Нет. Правда, мы встречаемся всегда в «Карлтоне», но меня не связывают ни с кем близкие отношения. Когда мы с этими людьми встречаемся вне Закопане, то после нескольких фраз даже не знаем, о чем говорить. Это понятно. Кроме воспоминаний о совместно проведенном отдыхе, нас ничего не связывает. Но поскольку эти наши встречи повторяются ежегодно, то мы вместе ходим на прогулки, играем в карты, развлекаемся, иногда даже ходим вместе в ресторан, каждый из нас достаточно много знает о других. Между нами возникла определенная, как бы это назвать, «отпускная симпатия», которая существует только в Закопане и не распространяется на другую территорию. Поэтому все гости пансионата прекрасно знают, что я инженер, работаю во Вроцлаве, а кроме этого в свободное время пишу песенки. Знают мой вкус, мой характер, мои пристрастия. И в то же время совершенно не ориентируются в моих знакомствах или в моем образе жизни в городе над Одрой. И наоборот. Я также знаю, чем занимаются теперешние жители «Карлтона», какие имеют доходы, какой пользуются репутацией профессиональной или дружеской, но не знаю даже ни одного из их варшавских адресов.

Подпоручник от дальнейших расспросов отказался.

Пока Жарский читал и подписывал протокол, полковник пошевелился на стуле и спросил:

— Какой марки телевизор в «Карлтоне»? Разумеется, это уже не для протокола.

— Чехословацкая «Тесла». Большой аппарат, приобретаемый обычно для клубов, с большим экраном. Когда–то он, должно быть, был хорошим, а теперь развалина. Каждый крутит его ручки и регулирует, независимо от того, понимает в этом что–нибудь или нет. При такой эксплуатации уже через три года телевизор выходит из строя.

— У меня старая «Висла», — продолжал полковник, угощая инженера и подпоручника сигаретами, — но несмотря на это, я ею очень доволен. А у вас какой телевизор?

— У меня вообще его нет. Холостяку он не нужен.

— Конечно, — рассмеялся полковник, — у холостяка есть другие, значительно более приятные развлечения, чем просиживание по вечерам около мерцающего экрана.

Инженер и подпоручник усмехнулись в ответ.

— У моей «Вислы» иногда подводит стабилизатор и звук. Это, по–видимому, характерно для всех подобных аппаратов. Тогда все трещит и пищит, аж в ушах звенит. Наверное, и здесь было то же самое?

— Аппарат в «Карлтоне» совершенно расстроен, мне пришлось проверить все узлы, подкрутить кое–какие винтики. Стабилизатор тоже вышел из строя.

— Я всегда завидую людям, которые умеют чинить всякие поломки. Я в этом смысле — пустое место. Даже с пробками у электросчетчика я не всегда справлюсь. Как–то начал их чинить и чуть не устроил пожар. А телевизор — это для меня «черная магия». Знаю только, что «Висла» имеет восемь ламп, умею их заменить и отрегулировать, если начинают мигать. А с любой другой ерундой должен идти к специалисту. И хуже всего, что такому пану приходится платить столько, сколько он запросит. При этом он полчаса рассказывает, сколько тут было работы, сколько деталей он заменил и как при этом замучился. А я вынужден верить каждому его слову… «Тесла», наверное, устроена более сложно? Ведь это двенадцатиламповый аппарат?

Инженер вежливо поддакнул.

— Разумеется, «Тесла» больше и имеет более сложное устройство. Но если человек понимает в чем суть, то нет никакой разницы в ремонте восьми или двенадцатилампового аппарата. Принцип ведь тот же самый.

— Не будем больше задерживать пана инженера. Уже поздно, а остальные гости теряют терпение.

Жарский встал из–за стола.

— У вас уже есть какие–то подозрения?