Прошу повторить убийство

Милиционер, который проводил обыск на третьем этаже, обратил внимание на три письма. Одно — высланное из Парижа, два других — из Варшавы. В одном из них было официальное уведомление паспортного бюро Министерства внутренних дел, что «заграничный паспорт для гр. Барбары Медзяновской готов и будет выдан ей сразу же после внесения соответственной пошлины». Судя по ее размаху, паспорт был предназначен для выезда в страны Западной Европы.

Следующим было письмо из Парижа, оно было написано по–польски, но с некоторыми орфографическими ошибками и несколькими английскими словами. Было видно, что писал его иностранец, который научился польскому языку, либо поляк, давно живущий за границей. Письмо содержало ряд инструкций по вопросу о различных химикатах и машинах, которые могли бы послужить предметом импорта в Польшу. В нем подчеркивалась важность этих операций, и заканчивалось оно заверениями, что в случае успешного их завершения пани Медзяновская может рассчитывать на благодарность фирмы, а в случае ее выезда из Польши навсегда, в любой стране, где фирма имеет свои филиалы, ей будет предоставлена соответствующая работа. Кроме того, из письма следовало, что ближайший выезд пани Барбары за границу будет носить не только характер практики в одном из отделов фирмы, но также будет предусмотрен отдых и туристические поездки. Все расходы будут оплачены фирмой, как благодарность за работу, проделанную до сих пор.

Ей также будет возвращена сумма пошлины. Интересным было то, что письмо было написано не на фирменном бланке и подписано было только именем.

Третье письмо содержало уведомление строительной фирмы, что здание, строящееся в Мокотуве, подведено под крышу. Для продолжения работы владелице дома следует внести дальнейшую оплату, что, согласно подписанной договоренности, составляет 60 000 злотых.

Деньги должны быть заплачены до конца месяца, в противном случае работа будет остановлена.

— Вот прекрасный мотив совершения преступления, — с удовлетворением заметил подпоручник, — необходимость серьезной выплаты денег на строительство дома, возможность вывоза бижутерии за границу. А если в родной стране земля будет гореть под ногами, то возможно остаться там навсегда. Все подходит одно к другому.

— За исключении молотка и лестницы, — буркнул полковник.

— Могло быть так, как говорил редактор Бурский. Возвращаясь из клуба, пани Медзяновская имела возможность приставить лестницу к балкону.

— Это не сходится с показаниями Крабе и пани Зоси. Оба они не видели лестницы еще за четверть часа до открытия преступления.

— Время, названное этими людьми, не такое уж точное. А если они ошиблись минут на десять и Медзяновская вернулась именно десятью минутами позже, нежели говорит Рузя? Она могла приставить лестницу уже после пребывания пани Зоей на балконе.

— Оба они не могли ошибиться на десять минут.

— В таком случае послушаем, что скажет нам пани Медзяновская.

Глава одиннадцатая

Войдя в столовую, Медзяновская сразу заметила письма, взятые из ее комнаты.

— Насколько мне известно, — сказала она, садясь на указанное ей подпоручником место, — милиция имеет право проводить обыск лишь на основании письменного разрешения прокурора. У вас было такое разрешение, когда вы входили в мою комнату?

— Мы действовали на месте преступления и собирали вещественные доказательства. У нас не было ни времени, ни необходимости связаться в этом случае с прокурором. Вы имеете право, раз вам это не нравится, подать жалобу в Главную комендатуру воеводства в Краков либо в местную прокуратуру. Во время обыска вашей комнаты, кроме милиции, там находился директор «Карлтона» в качестве свидетеля.

— Я подумаю и, возможно, обращусь с подобной жалобой.

— Мы узнали о ваших денежных затруднениях. Как вы собираетесь выйти из этого положения?

— Я могу это понять, как предложение помочь мне в этом и дать взаймы?

— К сожалению, милиция не занимается одалживанием денег. Однако часто интересуется, откуда люди добывают так необходимые им в какой–то момент средства.

— И к каким выводам приходит?

— Что иногда кто–нибудь, кому неожиданно потребовались деньги, хватается за молоток, и пытается таким способом выйти из затруднительного положения.

— Интересно. И этим кем–то, разумеется, могу оказаться я?

— Тем более что вы уезжаете за границу, где можете не только продать драгоценности, но и, как вытекает из содержания письма, остаться на постоянное жительство.

— И поэтому я строю себе дом на Мокотуве, что требует оплаты наличными. Прекрасное рассуждение. Трудно упрекнуть его в чем–то, кроме отсутствия логики.

— Логика тоже есть. Строительство дома вы начали еще до того, как у вас появился случай добыть состояние одним ударом по чужой голове. И письмо с предложением выбрать «свободу» пришло перед нападением. Расчет простой — дом на Мокотуве стоит самое большее несколько сот тысяч злотых. Цена же драгоценностей около миллиона. Окупятся даже вложенные в строительство деньги. Пусть дом останется в Польше, а вы с драгоценностями выедете за границу.