Прошу повторить убийство

— Зачем же она пришла в милицию и предложила свою помощь?

— Не знаю, — искренне ответил поручник. — Во всяком случае, согласно вашему распоряжению мы ведем расследование по всем возможным направлениям.

— Вы чересчур таинственны, но говорите интересные вещи, пан поручник.

— Просто я еще не знаю ничего конкретного. Этот след может быть фальшивым и привести в никуда. А возможно, уже завтра я смогу сделать вам подробный отчет в моих действиях, а при полной уверенности, возможно, попрошу отдать приказ об аресте одного молодого человека.

— Это ваш чудо–следователь, «дитя Щецина» что–то выкопал?

— Да. Это заслуга Адама Малиняка. Честно говоря, я очень на него надеюсь. Может быть, он как раз попал в десятку.

— Я был бы очень рад, если бы хоть один из этих следов оказался верным. Но предпочел бы не разочаровываться в честности этой студентки.

— Я тоже, — согласился Видерский. — Завтра я уже все буду знать. Мы поручили задержать и доставить к нам одного молодого человека, против него имеются некоторые улики. Но сначала мы должны его найти. Мы знаем, что в Щецине его нет, но адрес его, наверное, уже известен, а сам он, возможно, уже задержан, и завтра мы сможем с ним побеседовать. Если он не представит нам железного алиби, то это будет кандидат номер один. Как видите, пан прокурор, я не делаю из этого тайны, только еще слишком рано говорить о подробностях.

— А если это будет промах?

— Ничего не поделаешь. Тогда признаюсь в этом. Пока мне не хотелось бы внушать вам надежд на быстрое разрешение этой загадки.

Глава 5. Успех следователя Малиняка

Адам Малиняк решил действовать почти так же, как детектив–любитель Ханка Врублевская. Он понимал, что беседы с жителями дома ничего ему не дадут. Людям не захочется разговаривать с незнакомцем. Но совсем другое дело — случайные беседы в кафе, пивной или в магазине.

Поэтому с воскресенья Малиняк неустанно слонялся в районе Грюнвальдской площади и площади Возрождения. В каждом из тамошних кафе он выпил, по крайней мере, одну чашку черного кофе. А в иных пивнушках речь уже шла о фирменном блюде и рюмке водки. Для такой акции надо было иметь железное здоровье, но Малиняк был молод.

Однако во вторник, после полудня, когда он стоял, опершись о газетный киоск, на углу Бучка и площади Возрождения, он был в самом деле измучен. Пиво плескалось у него в желудке, к тому же съеденный бигос проявлял себя тоже не самым лучшим образом. Следователь купил газету и, облокотившись поудобнее на стенку киоска, ждал, пока к нему вернется хорошее самочувствие.

— Что это вы стоите у моего киоска, — спросила его киоскерша, — напился, пан, или что?

— Уж сразу и напился. Просто стою и дышу свежим воздухом, он вроде налогом еще не облагался. Смотрю на этот дом, — он показал на дом номер девятнадцать, — и думаю об этом типе. Столько денег сцапал. Сто пятьдесят тысяч!

— Не сто пятьдесят, а только восемьдесят, — поправила киоскерша.

— А я слышал, что сто пятьдесят, — упирался Малиняк.

— Раз я говорю восемьдесят, значит, знаю лучше! Ведь это все произошло почти на моих глазах. Пан Легат всегда у меня покупал газеты!

— Восемьдесят тысяч тоже неплохой куш! Повезло парню!

— Негодяй! Убил невинную женщину!

— А вы тоже могли бы заработать, если бы лучше смотрели. Мне говорил знакомый милиционер, что собираются назначить награду за сведения об убийстве. Десять тысяч злотых. Вот бы вам их получить! Сидите себе в киоске, все видите, что делается на улице, а денежки в кармане.

— Ну, вы моих денежек не считайте! Что я могла видеть? Ничего не видела, он ведь убил ее в квартире.

— В квартире? — удивился Адам. — А мне говорили, что на улице. У ворот стукнули бабку чем–то тяжелым по голове и цапнули сумку с деньгами.

— Что люди не придумают! Дома ее убили. Сама, бедняжка впустила убийцу в квартиру. А деньги были в книжке. Все восемьдесят шесть тысяч вложены в толстую книгу.

— Настоящий «Капитал».

Но киоскерша не поняла игры слов.

— Конечно, капитал. Пан Легат продал машину и хотел купить другую. Поэтому и держал их дома.

— Что ж, теперь будет ездить на трамвае.

— Хорошо вам смеяться. Такая потеря. И тещу убили.

— Как говорят, все, что ни делается — все к лучшему.

— Ишь ты, какой веселый! Видели его! — не на шутку разгневалась киоскерша, которая, по–видимому, сама была чья–то теща.

— А уж как бы мне пригодились эти десять тысяч! — Малиняк, почувствовав, что перегнул палку, сменил тему разговора.

— Мне бы тоже пригодились. Кому деньги не нужны?

— Тому, кто стащил восемьдесят тысяч. Только как его найти?

Малиняк наклонился к киоскерше и таинственно сказал:

— Раз уж вы сидите здесь целый день, вы должны были что–то заметить перед домом или на улице. Тот, кто пришел убивать, наверное, действовал не вслепую. Хорошо все обсмотрел.

— Конечно, обсмотрел.

— Вот именно. Крутился тут перед этим, ходил по улице, может, даже стоял у киоска. Стоит вам вспомнить, и деньги ваши.

— Правда?

— Мне говорил этот милиционер. Вряд ли бы он стал врать. Старший сержант не бросает слов на ветер. Десять тысяч — награда.