Прошу, позволь тебя ненавидеть (ЛП)

— Опуская ваше яркое прошлое, ты, тем не менее, собираешься пойти ужинать домой к очаровательному, красивому, знатному, богатому мужчине…

— Мерзкому, самовластному, избалованному… — добавляю я. — И это только прилагательные. В чём дело? — спрашиваю несколько раздражённо из-за её вмешательства. Я долгое время думала, что больше ни перед кем не буду отчитываться за свою одежду.

— В том, что ты не можешь ходить по своему дому, одетая хуже, чем моя мама! — говорит очень энергичным голосом.

— Ты обижаешь свою маму, — отмечаю я, ничуть не встревоженная её обвинением.

Вера зло на меня смотрит.

— Если хочешь надеть брюки, тогда доставай свои облегающие джинсы! И поменяй эту уродливую футболку. И что это за цвет? — спрашивает меня сердито.

— Коричневый, — отвечаю я.

— Вот именно! Коричневый! — повторяет вне себя от раздражения. — И почему, по-твоему, в пятницу вечером надевается уродливая коричневая футболка?

— Есть правило, которое запрещает надевать коричневое по пятницам? Это всего лишь ужин с коллегой, так что я могу надеть даже свою уродливую коричневую футболку, — отрезаю убеждённо.

— Дорогая, если быть точнее, эту футболку ты не можешь надеть и для того, чтобы пойти поесть к своей маме. Даже она будет смеяться.

Как это низко!

— Окей, идёт, эта футболка определённо не самое красивое из того, что есть у меня в шкафу… — признаю я, решив снять её.

Вера хватает её со скоростью света.

— Это я возьму в качестве тряпки для уборки! Зная тебя, рано или поздно тебе могло бы взбрести на ум достать её обратно!

Стараюсь сделать обиженное лицо, но она на меня даже не смотрит.

— А теперь поменяй эти треклятые брюки! — приказывает мне грозно.

Когда Вера до такой степени боевая, ничего не остаётся кроме как уступить. Так что я ловлю брюки, которые, как она решила, я должна надеть и начинаю переодеваться. Я уже сто лет не надевала такие узкие джинсы и нахожу их абсолютно неудобными.

— Я могу надеть хотя бы те, что ношу обычно? — прошу.

— Не можешь, эти самые подходящие, — решительно сообщает мне.

— Я даже вдохнуть не могу… — ворчу я. Но моя подруга не обращает на это внимания.

— А теперь мы должны найти тебе соответствующую футболку, — и начинает рыться в шкафу.

Спустя несколько минут и спустя несколько футболок, она вновь появляется из этой кучи с довольным видом.

— Эта идеальна! — говорит мне, держа в руке чёрную футболку со стразами и глубоким вырезом.

— Когда это я успела купить себе такую футболку? — спрашиваю растерянно.

Вера усмехается.

— Никогда, мы подарили её тебе на Рождество два года назад.

Очевидно, я её никогда не надевала.

— Ну же, надень её, — говорит мне моя подруга.

— Она слишком открытая! — замечаю я, но она, кажется, совсем так не думает.

— Она открыта в самый раз. Надень её, — приказывает мне. Её тон не допускает возражений, так что я не могу не выполнить это.

— Идеально, — говорит мне удовлетворённо. — Теперь твои чёрные балетки с цветком.

— Но на улице холодно! — жалуюсь я.

— И ты страдай! Что вечно делает всё женское население, между прочим.

Надеваю туфли с подавленным видом.

— Ты не библиотекарь, ты Круэлла де Виль.

Она даёт мне чёрную кофточку, которой я стараюсь хоть немного укрыться.

— По крайней мере, его я могу надеть? — спрашиваю её иронически, надевая плащ.

— Мне всегда нравился этот плащик, так что у тебя есть моё одобрение.

Вера встаёт с кровати и провожает меня до двери.

— И последнее: ради всего святого, не будь с ним слишком противной! Когда тебе ещё попадётся мужчина, который для тебя готовит?

У меня пробегает смешок.

— Не будь наивной, — говорю ей, уходя. — Человек такого рода не готовит, а заказывает еду на дом, милая.

И с этой фразой, не допускающей возражений, я спешу сесть на метро.

* * *

Нужно около получаса чтобы доехать до центра. Выйдя из метро, я сталкиваюсь с толпой туристов, разгуливающей по Пикадилли. Продрогшая, я иду по направлению к Гайд-парку, всё больше приближаясь к Трафальгарской площади. «Вот что значит власть денег: квартира в самом центре», - думаю весело.

Входная дверь роскошная, именно такая, какую следует ожидать от здания в таком месте.

Сегодня днём Йен прислал мне э-мейл с точным адресом и номером домофона. Не слишком уверенная, набираю номер 17 и звоню. Спустя несколько мгновений дверь открывается с решительным рывком. Захожу в вестибюль, сделанный весь из мрамора, светлый и очень чистый; поднимаюсь на несколько ступенек и терпеливо жду прибытия лифта. Я оказываюсь на пятом этаже слишком быстро. Этот вечер на мгновение вызывает у меня лишь сильную боль в животе и ничего более.

Гипотеза о возможном бегстве при смерти стала, однако, напрасной капитуляцией из-за присутствия Йена, который открыл дверь своей квартиры и смотрел, как я выхожу из лифта.

— Добро пожаловать, — приветствует меня сердечно, словно моё присутствие это самая естественная вещь в мире. Почти как в своей тарелке, и это меня почти раздражает.