Прошу руки вашей жены

Новая встреча с первой любовью перевернула ему душу. Он понял причину своей неудовлетворенности жизнью. Она всем была у него хороша, если не считать отсутствие в ней Даши. Да, он сам отдал ее Архипову, но не потому, что испугался здоровяка-спортсмена. Лукьянов готов был с ним драться и проиграть, снова драться и опять проиграть и, возможно, даже погибнуть в неравной битве с более сильным и ловким соперником, но понял, что это никому не нужно. Даша влюбилась в другого, и с этим ничего нельзя было поделать. Можно было только отойти в сторону, и он отошел. Деятельная мамаша тут же бросилась по приятельницам и знакомым, чтобы найти замену Даше, и очень скоро таковая была найдена в лице красавицы Эллочки, которая (фигурально выражаясь) тоже прозябала на пепелище разбитой любви.

Даша тоже почти не изменилась с тех пор, когда Иван Андреевич видел ее последний раз. Ее профиль остался таким же мягким и нежным. Пожалуй, ее красота не была безупречной, как, например, у его жены, но не это было важно для Лукьянова. Даша была женщиной, предназначенной для него, а доставшейся другому. По недоразумению. По недосмотру кого-то там… наверху… По беспечности и халатности того, кто следит за свершением браков на небесах.

Иван Андреевич укутал жену одеялом. Она сразу свернулась под ним в уютный клубок, будто только и ждала, когда муж наконец сжалится над ней и спасет от ночной прохлады. Лукьянов потер рукой тяжко ухнувшее сердце. Он затевает нечто ужасное против этой женщины, а она еще не знает об этом, потому так спокойно и сладко спит. А что же он, собственно, затевает? И затевает ли? Да… затевает… Он очень хочет еще раз встретиться с Дашей и… Чего же он от нее хочет? Неужели только того, на что не решился в юности? Не решился… Не потому что боялся неудачи… Он так любил Дашу, что не мог на нее надышаться. Он не мог овладеть ею, например, в заплеванном подъезде или в разросшихся кустах. Его высокая любовь могла допустить близость с этой девушкой только на чистом ароматном белье. Они с ней при этом не должны были бы никуда спешить и вздрагивать от посторонних звуков. Они должны были сочетаться законным браком.

Лукьянов прошлепал босыми ногами на кухню, где жадно закурил. А что он может предложить Даше сегодня? Ничего! Он находится в таком же положении, как в юности. У него нет дачи, куда можно было бы уехать тайно от жены. Он не может привести Дашу в квартиру какого-нибудь приятеля. У него есть единственное убежище – салон старенькой «девятки», которую Элла еще не успела продать, но он не может даже представить, чтобы в нем… Иван Андреевич обжег пальцы, схватившись за тлеющий кончик сигареты. Черт! А с чего он взял, что Даша на что-нибудь согласится? Как это с чего? Она же так страстно отвечала на его поцелуи! Так крепко прижималась к нему! У Лукьянова засвербило в носу от нахлынувшей нежности к этой женщине. Что-то у нее не так с Архиповым. Что-то не ладится, иначе она не стала бы… А что, собственно, она такого сделала против своего мужика? Подумаешь, пару раз поцеловалась с другим! Поцелуй – штука невинная… Хотя… с другой стороны… иногда поцелуи могут значить гораздо больше, чем… Да-а-а… Как хотелось бы узнать, что на самом деле творится в душе у Даши. Ну почему он, кретин, не взял у нее номера телефона? Сунул, болван, ей свою визитку, будто бы она прямо так и примется ему названивать! Она не примется… Это же Даша…

На следующий день Лукьянов впервые в жизни читал свои лекции так неинтересно и вяло, что многие учащиеся, в большом удивлении пожав плечами, повставляли в уши закорючки наушников от мобильников и унеслись в привычный мир современной музыки. Преподаватель этого не заметил. Его мысли были далеки от предмета. С трудом дотянув до конца рабочего дня, он отменил несколько часов дополнительных занятий и рванул к дому Даши. Он должен ее увидеть, иначе все… кранты… смерть…

Иван Андреевич прождал Дашу во двор ее дома около трех часов. В конце концов, его ожидание было вознаграждено. Он увидел, как она заходит в арку двора. Одна.

Он неожиданно вынырнул перед ней из-за детской беседки. Даша испуганно охнула, а потом ее лицо болезненно скривилось. Но, как понял Лукьянов, не из брезгливости или нежелания его видеть. Она была ему рада, но боялась его и всего того, что может между ними произойти. Того, что должно произойти. Того, что непременно произойдет.

– Пошли, – сказал он и потянул ее за собой обратно в арку. Он вдруг сообразил, куда может привести Дашу. Сейчас полно небольших гостиниц и отелей, где никого не волнует, с кем мужчина собирается делить номер. Времена не советские. Времена другие – разрешающие все, что очень кстати. Лукьянов даже вспомнил, что один крохотный отельчик находится возле колледжа, где он преподает. Называется «Парус». Смешно. Почему именно «Парус»?

Даша, которая уже почти разрешила провести себя через арку двора, вдруг остановилась. Иван вопросительно поглядел на нее.

– Я не могу, Ваня… – прошептала она.

– Похоже, что ты не можешь больше так жить, как жила… – отозвался он.