Проситель

И здесь деньги таинственным образом находили, выдергивали из океана ничтожества, тьмы невежества человека, который одному ему (и только ему) ведомыми путями-методами обеспечивал им в нужном месте и в нужное время режим наибольшего благоприятствования в решении поставленных задач. Каким-то образом Халилыч втирался в доверие к недоверчивым, превыше смерти опасающимся потерять власть среднеазиатским президентам-ханам, брал на себя выполнение их деликатных финансовых поручений, выстраивал в их подозревающем всех и вся окружении сложнейшую систему противовесов, суть которой сводилась к тому, что последней и окончательной гирькой на весах решения того или иного хана оказывалось ненавязчиво высказанное мнение Халилыча.

Мехмеду уже не казалось странным, что Мешок, которому, казалось бы, нельзя доверить и доллар, добивался наибольших успехов именно в доверительном управлении миллионами чужих долларов, где проверить его было фактически невозможно. Балансы Мешка всегда были чисты, как слезы девственницы. Как не казалось странным и то, что Халилыч - безвольная тряпка, слезливый мелкий потаскун, напрочь лишенный воли к власти и сопротивлению, всегда (с кем бы он ни общался, да с распоследней б...) занимавший подчиненное положение (Мехмед не сомневался, что окажись Халилыч на зоне да будь помоложе, его бы немедленно "опустили"), столь блистательно и безошибочно ориентируется и действует в иррациональном мире власти (родильном доме денег), с железной последовательностью добивается осуществления намеченных планов. И хотя Россия не входила в круг курируемых Халилычем государств СНГ, именно ему было поручено организовать встречу вице-президента консорциума с любимой племянницей нового президента страны, без которой, как всем было известно, никакое большое дело в России невозможно было сдвинуть с мертвой точки.

Точно так же не казалось Мехмеду странным и то, что он сам, прежде знавший о металле только то, что при столкновении с ним разбиваются пивные бутылки да еще что из металла изготовляются столь необходимые в обыденной жизни пистолеты и пули, вдруг сделался специалистом по продаже этого самого металла.

Едва только оказавшись на каком-нибудь горно-обогатительном комбинате, металлургическом заводе - в Индии, Нигерии, Казахстане, Бразилии, - Мехмед уже интуитивно знал, что и в какой последовательности необходимо предпринять, чтобы производимый здесь металл смог быстро превратиться в деньги. Познакомившись с документами, Мехмед без труда выстраивал в голове (а если было необходимо, то и на бумаге) схему, с помощью которой предприятие можно было привести к процветанию или (если стояла такая цель) к мгновенному (естественно, в силу "объективных" причин) упадку, банкротству и ликвидации.

Собственно, выбор невелик, утешал себя Мехмед, испытующе поглядывая на Халилыча.

Он не сомневался в успехе своей игры в случае, если удастся вовлечь в дело Халилыча, но не был уверен, достаточно ли для этого той услуги, которую он некогда оказал Халилычу в отеле "Кристофер". Как минимум - Халилыч должен был молчать. Как максимум - взять на себя половину хлопот. Но тогда, естественно, вставал вопрос о вознаграждении. Вряд ли Халилыч согласится меньше чем на половину.

Мехмед не был к этому готов.

...Между тем Александер Мешок и Халил Халилович Халилов закончили изучение слегка помятых документов, принесенных под бронежилетом странным человеком с тревожной фамилией Берендеев. Оба явно не торопились делиться впечатлениями, поэтому Мехмед достал из бара бутылку коньяка "Хеннесси", стаканы, орешки, из холодильного отделения - нарезанный кружками лимон на пластмассовой тарелочке под пленкой. Он сам во всех случаях жизни предпочитал сухое красное вино (Халилычу и Мешку это было известно), но в данный момент хотел подчеркнуть, что они делают общее дело, поэтому и пить должны одно.

- На дворе как будто... десятое июня сорок первого года, - нарушил молчание Халилыч, разглядывая на свет маслянистый коньяк, - мы сидим в Кремле, как Сталин, Молотов и... - покосился на Мешка, - Каганович. И вот нам приносят документы от перебежчика, свидетельствующие, что Германия нападет на СССР двадцать второго июня ровно в четыре часа. Разве можно в это поверить?

- Нельзя, - согласился Мехмед. - В это поверить нельзя.

- Раз нельзя, - усмехнулся Халилыч, - остается что? Проверить личность перебежчика. И естественно, документы. Надо послать людей на каждое предприятие. Пусть даже на это уйдут месяцы. Дело стоящее.

- Но перебежчик предоставил нам не только документы, - озабоченно произнес "Каганович" - Мешок. - Здесь изложен в высшей степени остроумный план, как нам, не позволяя немцам перейти границу, выиграть вторую мировую войну!

"Кто из нас Сталин?" - посмотрел на устало потирающего виски Халилыча Мехмед.

Халилыч был одутловат, бледен, расслаблен. Если он и походил на Сталина, то первой половины войны. На волевого, собранного Сталина второй половины войны Халилыч никак не походил.

- Сколько времени он нам дал на раздумья? - поинтересовался Халилыч.