Просмотренные до рассвета (СИ)

Стол, пустые стеллажи. Перед глазами возникла картинка того же кабинета, но освещенного солнечным светом, с приборами зельевара на столе, со стеллажами, уставленными компонентами — некоторые очень редкие и дорогие — она точно помнила сердце мантикоры, которое билось в зачарованной колбе. Теперь на столе лежало несколько книг. Все, связанное с тёмной магией.

В ящике стола пергаменты с записями. Она знала этот почерк. Почерк ее мужа. Почерк Драко… Эти записи не были связаны с темной магией. Нет, в них были формулы и заметки, касающиеся медицинских зелий. Эти записи были очень и очень знакомы, потому что она сама — ну конечно, сама — подсказывала Драко некоторые моменты. Да, так и есть. Ведь она сама заказывала ему зелья. В памяти возникло воспоминание, как она склонилась с палочкой над раненым человеком. Видимо, она знает колдомедицину.

Да, конечно! Она сама подсказывала Драко, уговаривала его, поощряла, вдохновляла, чтобы он продолжал работать. Эти записи были его разработками медицинских зелий. Его детская мечта, возникшая откуда? Гермиона пыталась вспомнить. Драко было лет шесть, когда он нашел в подвале мэноре умирающего волшебника. Да, конечно, волшебник умирал у него на глазах, и маленький Драко хотел ему помочь. Но, конечно, не мог. Его отругали, когда отец узнал, что Драко был там, и с тех пор подвал был закрыт чарами. Но теперь он взрослый и теперь он может помочь. Именно это она ему и сказала однажды.

Она открыла второй ящик и нашла там пузырьки с зельями, которые он разработал. Среди них зелье от заклинания удушения. Интересно, а если бы у нее было такое, когда она нашла в том парке волшебника, помогло бы ему? Проклятый задыхался. И, может быть, заклинания не могло помочь, а зелье, подобное этому, могло?

Пока она разглядывала пузырьки, в комнате как будто стало темнее. Пылинки кружились в узкой полоске солнечного света, предметы плыли перед глазами. Кабинет стал казаться старым, грязным, пугающим.

Гермиона почувствовала внезапную грусть. Грусть переродилась в отчаяние, отчаяние — в страх. Страх пополз из груди в конечности. Тёмная магия! То, о чем предупреждал ее Типпи. То, почему вернулся Драко. Темная магия начала ломать защиту мантии. Гермиона скорее вышла из кабинета.

Некоторое время она стояла в коридоре, облокотившись о подоконник, и пыталась прийти в себя. Наконец марево в душе рассеялось. Гермиона вспомнила, что раньше этот кабинет был самым обычным, и она заходила туда спокойно. Теперь кабинеты Пожирателей были связаны между собой; поставить на кабинеты защитную темную магию от маглов и маглорожденных было ещё одной безумной идеей Волдеморта. Защитная мантия помогала, но недолго. Впрочем, Драко теперь не пользовался этой комнатой. Он работал в библиотеке, и ей не было нужды сюда заходить.

Гермиона продолжила обходить Малфой мэнор — она его помнила. Она его прекрасно знала, как знала тот кабинет. Потому что она была женой Драко. И… у нее снова был приступ.

Ее повторяющиеся сны начались где-то год назад, может, раньше. А вот потеря памяти впервые случилась не так давно. Гермиона вспомнила про тетрадку, в которую должна была записывать свои сны в такие моменты. Северус Снейп считал, что записывать сны должно ей помочь, когда она начинает путать сон и реальность.

— Тип…

Тот тут же материализовался, словно постоянно был где-то рядом.

— Хозяйка в порядке? Хозяйке нужен отвар трав, чтобы успокоиться.

— Да, спасибо. И принеси, пожалуйста, мой дневник.

Гермиона села в гостиной, высокие окна которого выходили в сад. Ещё одно внезапно возникшее знание — она помогала Нарциссе ухаживать за садом. Конечно, работы выполняли эльфы, но она вместе с Нарциссой выбирала, какие цветы посадить, наблюдала за их ростом и цветением. В этом было что-то прекрасное — смотреть, как растёт твой сад. В этом было что-то глубокое, медитативное.

Гермиона только тут заметила, что всё ещё сидит в защитной мантии. Она сняла её и решила внимательно осмотреть.

Мантия вся была пронизана сильнейшими защитными заклинаниями. Кто смог сделать такую серьезную работу? Гермиона должна была знать, но не помнила. Это мог сделать Снейп или какой-то волшебник его уровня.

Типпи материализовался перед ней с дневником и чашкой чая. Гермиона почувствовала аромат валерианы и вспомнила, что эту валериану сажала сама. Чай был вкусным и действительно успокаивал.

Гермиона призвала дневник и записала туда свой сон, пока не забыла. Записала каждую деталь, какую смогла вспомнить.

Описала, как нашла в парке умирающего волшебника. Она была уверена, что он был поражен заклятием удушения, тем самым против которого они с Драко создавали зелье. Драко считал, что оно должно помогать не только проклятым, но и людям, страдающим астмой. И она была с ним согласна. Это зелье стало одной из немногих их удач.

Наверное, этот сон рассказывал ей про это зелье. Кто знает? Она никогда не была сильна в разгадывании снов.