Проснись в Никогда

И все же некоторая извращенная логика в этом присутствовала, учитывая то, что мать Уитли, Та Самая Линда, стояла во главе фармацевтической империи. Уитли часто с придыханием говорила о деловой хватке матери — о том, как та, облачившись в норковую шубу, точно в доспехи, вооруженная образованием вылетевшей из школы недоучки и здравым смыслом дочери миссурийского фермера, председательствовала в Нью-Йорке на советах директоров и совещаниях акционеров и ставила на место зарвавшихся банкиров-мачо, припечатывая их, точно жвачкой, одной меткой репликой.

«Если бы глупость могла летать, вы были бы «Аэробусом А-350»». Правда же заключалась в том — и при мысли о ней мне хотелось плакать, хотя я всегда очень тщательно следила за языком, чтобы не проговориться Уитли, — что Та Самая Линда никогда не любила свою дочь, во всяком случае той любовью, в которой нуждалась Уитли. С раннего детства девочка кочевала от нянь к гувернанткам, из летних лагерей в интернаты, точно ничейный чемодан. Отчасти я понимала ее. Уитли стала Белым Кроликом, стремясь доказать себе самой, а может быть, даже матери, что она тоже чего-то стоит.

Я не забыла слов Виды насчет того, что Белый Кролик мог сыграть определенную роль в гибели Джима. «Я сказала, что Крикс имеет какое-то отношение к убийству Джима. Этот человек знал, что его секрет вот-вот выплывет наружу. Надо было избавиться от Джима». Эти слова засели у меня в голове и не давали покоя, вспыхивая светом правды, который нельзя перепутать ни с чем, хотя я не желала этого признавать.

— Как Джим узнал о тебе? — спросила я.

Уитли мрачно поглядела на меня:

— Он меня застукал.

— Когда?

— За неделю до экзаменов. Я всегда выбиралась на улицу в три часа ночи, чтобы сделать закладку. Он возвращался с карьера и увидел, как я вхожу в обсерваторию. Потом проследил за мной, увидел, что я делаю, и пришел в бешенство. Устроил скандал на ровном месте. Ну то есть мы все равно должны были выпускаться. Белый Кролик доживал последние дни. Джим начал кричать, что надо проявить гражданскую ответственность, поступить правильно. Потребовал, чтобы я призналась начальству.

— И ты решила его подставить, — сказала Марта. — Засунула наркотики в его гитару, чтобы свалить вину на него.

— Нет! — Уитли решительно замотала головой. — Это была случайность.

Я всегда прятала свой запас за старым сараем на краю Друри-филд. Ну, знаешь, в том, где будто бы живут привидения. Короче, никаких привидений там нет. Только страшная грязь и куча старых спортивных флагов и транспарантов. Однажды я увидела, как генеральный подрядчик его осматривает. Выяснилось, что сарай собираются снести и построить на его месте теплицу. Вечером я под каким-то предлогом слиняла с ужина и забрала из тайника свой запас. Я хотела спрятать его у себя в комнате, но в тот вечер, как назло, стали красить коридоры и везде толклась уйма народу. Я была в отчаянии. Если бы меня застукали с кучей наркоты в сумке… — Она поежилась. — Я забежала к парням, в комнату Джима. Я знала, что он прячет ключ под ковриком. Там я засунула все в его гитару. Думала, что на следующий день вернусь и перепрячу. Обязательно. Но на следующий день объявили, что Джим пропал. К тому времени, как я смогла вернуться, полицейские уже обыскали его комнату и все нашли.

Марта пристально посмотрела на нее:

— О том, что Джим пропал, стало известно в четверг утром. Полиция обнаружила его мертвым в пятницу вечером. Когда именно ты спрятала наркотики в гитару?

Уитли с беспокойством посмотрела на нее:

— Может быть, в среду?

— Хватит врать! — оборвала ее Марта.

— Я не вру!

— Я клюнула бы на твои россказни, если бы не одна маленькая проблема.

— Какая?

— Гитара Джима была у меня.

Все уставились на нее.

— Джим одолжил ее мне, — продолжила Марта, — чтобы я отрепетировала свою песню для Весенних чтений. Она была у меня в комнате две недели. О том, что Джим пропал, стало известно в четверг утром. В тот же день, поздно вечером, я занесла гитару в его комнату. Ты уже знала, что Джим пропал, когда подкладывала туда наркоту. — Марта с непроницаемым лицом воззрилась на Уитли. — Ты воспользовалась его исчезновением, чтобы выпутаться из заварушки, которую сама же и устроила. Ты его подставила.

Уитли сверкнула глазами.

— Это была та ночь, когда он погиб? — спросила я срывающимся голосом. — Ты была с ним на карьере?

— Нет, — покачала головой Уитли. — Клянусь! Клянусь, Би! Я любила его точно так же, как все остальные. — Она заплакала. — Хорошо, ладно. Я его подставила. Я спрятала наркотики у него в комнате. Я испугалась. Я думала, что он уже пошел к начальству и сказал им, что Белый Кролик — это я. Я сделала это, чтобы спастись. Это ужасно. Но я не имею отношения к его смерти, клянусь Богом. — Она посмотрела на меня покрасневшими глазами. — Ты должна мне поверить.

Вдруг в дверь громко забарабанили.

— Кэннон Бичем, ты там?

Это был Мозес.

— Пожалуйста… — заскулила Уитли. — Я ничего не знала о смерти Джима. И до сих пор ничего не знаю, клянусь…

— Живо открывай! Со мной полиция.

— Полиция Уорика! Вы нарушили границу частной собственности!