Проснись в Никогда

– Жизнь не принадлежит вам. Это лишь квартира, которую вы снимаете на время. Любите без страха, ибо любовь – это самолет, который уносит вас в неведомые края. В молчании заключена целая вселенная. А в крике – туннель, ведущий к миру. Высыпайтесь. Смейтесь, когда можете. В вас больше волшебства, чем вы думаете. Просите совета у стариков и детей. Все это не настолько судьбоносно, как вам это кажется, но все равно важно. Жизнь продолжается, течет и течет. Ищите путеводную нить.

Думаю, мы слушали его вполуха: слишком уж все были ошарашены.

– Был рад знакомству. – С этими словами он поклонился, взял весла и поплыл прочь.

Все мгновенно изменилось. Волнение утихло. Гроза прекратилась. Рев водопада превратился в шепот. На голубом небе показалось солнце, жаркое и ослепительное. Пейзаж стремительно преобразился, нас окружало безмятежное озеро с искрящейся под солнцем водой, и воспоминания о том, что я пережила за эти последние двенадцать пробуждений – а может, их было двенадцать миллионов? – стали казаться такими же неясными, как полузабытый сон.

Мне стало жарко. Уитли с Киплингом разделись до нижнего белья и с улюлюканьем плюхнулись в воду, как будто это был последний день в летнем лагере. Кэннон с мертвенным выражением лица сиганул за борт головой вниз; я вскочила и обеспокоенно позвала его, но он стал удаляться от меня, плывя на спине. Глаза у него были закрыты. Он выглядел бесконечно усталым. Он выглядел как человек, желающий покоя.

В лодке остались только мы с Мартой. Мне нужно было сказать ей кое-что важное, а другого шанса могло не представиться.

– Марта…

До этого она смотрела на Уитли с Киплингом, смеявшихся над чем-то, а теперь обернулась ко мне.

– Мы с тобой никогда не были подругами. Я просто хотела сказать, что понимаю, почему так получилось. И не сержусь.

Она пристально смотрела на меня.

– Я была его девушкой. Все были влюблены в Джима. Нетрудно было догадаться, что и ты тоже. Жаль только, что мы не успели лучше узнать друг друга.

Марта склонила голову набок и свела брови на переносице:

– В Джима? Ты считаешь, что я была влюблена в Джима?

Я кивнула. Она улыбнулась:

– Я никогда не любила Джима. Дело было в тебе. В том, что ты для меня сделала. Ты спасла мне жизнь.

Она произнесла это слабым голосом. Я даже не была уверена, что правильно ее расслышала.

– Помнишь первый школьный год, тот вечер, когда был буран? Вечер праздничной дискотеки? Свет погас, и ты побежала к себе, чтобы переодеться. И в общей комнате увидела меня с книгой в руках. Ты посмеялась, потому что я не заметила, что окно открыто настежь и на ковре намело сугроб. Ты осталась и поговорила со мной, хотя тебя ждал Джим.

Я помнила. Тот единственный раз, когда мы с ней хорошо поговорили.

– Окно было открыто специально.

Я уставилась на нее.

– Я планировала это несколько недель. Все тщательно рассчитала. Шестой этаж. Ларкин-холл. Ускорение свободного падения с высоты семидесяти футов. Даже если приземлиться в сугроб, шанс остаться в живых составлял менее одного процента.

У меня перехватило дыхание.

– Это было глупо. Очередной приступ одиночества, который тогда казался мне делом вселенской важности. Знала бы я тогда, что все это пустяки. Эпизоды, которые в детстве кажутся нам такими важными, – лишь очередная излучина реки, крутой поворот с валунами, не дающими ничего увидеть. А река тем временем уносит свои воды в такую даль, которую мы не способны даже вообразить. Я уже собиралась прыгнуть, когда услышала, что кто-то идет. От неожиданности я растерялась, плюхнулась на диван, схватила первую попавшуюся книжку и сделала вид, что читаю. Ты вошла и спасла мне жизнь. Поэтому здесь, в Никогда, я должна была спасти твою.

Я открыла рот, собираясь что-то сказать, но не смогла выдавить из себя ни звука.

– Я была уверена, что ты меня раскусила, – продолжила Марта, качая головой. – Помнишь, в Уорикском полицейском участке я внезапно появилась вместе с тобой в подвале? Ты ведь догадалась, что это я забрала бумаги из дела Джима?

– Что? – прошептала я.

– Это сделали не Мейсоны. Это сделала я. Спрятала досье в другую коробку, чтобы они ее не нашли. – Она судорожно перевела дух. – Все это было там. Сообщения, которые Джим отправил тебе. Я не хотела, чтобы они тебя заподозрили, и поэтому так сильно возражала против похода на карьер. Я не хотела, чтобы они узнали правду. Как только мы высадились, я ускользнула: нужно было разбить лестницу, ведущую на вышку, пока никто ее не увидел. Я поднялась вверх на пятьдесят футов, получила миллион заноз. Но мне надо было обставить все так, чтобы никто никогда не узнал правды.

– Что?

Она с мягкой улыбкой посмотрела на меня:

– Ты же знаешь, Беатрис. Ты была там.

По спине у меня побежали мурашки.

– Я видела тебя. Видела, как ты возвращалась с карьера. – Она сжала мою руку. – Тебе не в чем себя винить. Что бы ни случилось, я уверена, что ты действовала от чистого сердца. Я никогда в тебе не сомневалась. И никогда не буду сомневаться.

Вся кровь отхлынула у меня от лица. Мне стало не по себе.