Проснитесь, сэр!

Итак, разговаривая с дядей Ирвином в телефонной будке, я вновь столкнулся с постыдными записками, немало удивленный конкурентным характером некоторых объявлений извращенцев из Шарон-Спрингс. Один по имени Анджело писал: «Звани в любое время. Магу сосать часами. Я лутший в округи».

А мужчина по имени Том вопрошал: «Хто лучше мущины знаит, как надо сосать? Не звани Анжелу, звани суда». Они конкурировали на маленьком рынке, поэтому, видимо, разумно хвастались, очевидно не стесняясь своей сексуальности, своих наклонностей, и, по-моему, специально писали с орфографическими ошибками. Что это – особый шифр геев? Снова тайна, снова разочарование!

Отвлекшись, я сразу не расслышал продиктованный дядей Ирвином номер телефона и поэтому попросил:

– Пожалуйста, повторите еще разок.

Он заворчал недовольно, но выполнил просьбу, и на этот раз я уловил номер Колонии Роз, случайно записав его рядом с чрезвычайно соблазнительным извещением: «Люблю, когда мою киску целуют, звонить Дебби, 222-4480». Необычно – даже экстраординарно. На странице около полудюжины записок, и только одна женская, а ни в одном клозете, где я в тот день побывал, не было ни одного послания от женщины.

Должен сказать, признание в любви к поцелуям неожиданно показалось мне милым, прелестным, чуть ли не викторианским. Возникло даже искушение вырвать страницу и позже внимательно изучить. Кто такая Дебби? Впрочем, дико звонить незнакомке; вдобавок надо поразмыслить о более важных вещах – о Колонии Роз! Поэтому я попросил дядю Ирвина передать тете Флоренс сердечный привет, и мы поторопились разъединиться, чтобы я успел звякнуть в колонию до пяти.

Полгода назад, в середине января, я подал заявку в Колонию Роз, расположенную в Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк. Читал о ней в журнале «Поэтс amp; Райтерс» в библиотеке Монклера, куда забрел однажды, спасаясь от дяди Ирвина. Потом через пару дней о колонии упоминалось в «Нью-Йорк тайме».

Знаете, иногда что-нибудь несколько раз попадается на глаза и начинает казаться неким знаком, поэтому, дважды наткнувшись на упоминания о колонии, я отправил письмо, получив в марте ответ с сообщением, что включен в список очередников. Был скорее польщен, чем расстроен. Само включение в такой список – победа. В качестве образца своего творчества послал первую главу романа «Мне меня жалко», и вот теперь принят! Не стою уже в списке очередников. Настоящий триумф!

Спеша поделиться великолепной новостью, прежде чем звонить в колонию, я помахал Дживсу, сидевшему в машине. Он облаком мелькнул над асфальтом.

– Да, сэр?

– Помните, Дживс, меня занесли в список ожидающих места в Колонии Роз?

– Да, сэр.

– Ну, я только что говорил с дядей Ирвином, оказалось, оттуда звонили домой, ищут меня, ждут меня! Стало быть, наши планы меняются, но, по-моему, к лучшему, Дживс.

– Да, сэр.

– Вы за меня рады, правда, Дживс?

– Да, сэр:.

Наверно, он несколько утомился в дороге. Лексикон его в данный момент был не слишком богатым; вполне можно было бы проявить больше энтузиазма вместо того, чтоб твердить неизменное «да, сэр», но я вспомнил, как сам от усталости с трудом подыскивал слова при покупке телефонной карточки, поэтому простил Дживса за то, что он не подсластил и не приперчил беседу хозяина со слугой.

Я повернулся к аппарату, произвел необходимые манипуляции.

– Колония Роз, – ответил женский голос.

– Алло, – сказал я, не проявляя творческой фантазии, хотя начало телефонного разговора ограничено определенными условностями. – Говорит Алан Блэр, мне сейчас сообщили, что я больше не значусь в списке очередников? – Я придал фразе вопросительное звучание, чтобы не показаться слишком самонадеянным и продемонстрировать подобающее смирение.

– Ах да… Один претендент отказался, и, если вы свободны, можете приехать, мы вас с радостью примем. Меня зовут Дорис, я помощник директора.

– Очень рад познакомиться… то есть по телефону, – бормотал я, тиская трубку, как женскую руку. – Что ж, мое расписание определилось, охотно приеду в Колонию Роз. Собирался подлечиться в Шарон-Спрингс, но охотно поменяю их на Саратога-Спрингс. Источусь от этих источников к вашим источникам.[27] Когда прикажете явиться?

Я сразу забеспокоился, не переборщил ли с цветистостью речи, стараясь подобострастно угодить, позабавить, но Дорис оценила мои усилия.

– Какой вы забавный, – мило фыркнула она. – Приезжайте через два дня, в четверг – комната и рабочий кабинет будут готовы, – мы предлагаем вам шесть недель, до конца августа.

Шесть недель. Невероятно. Общение с коллегами-художниками даже лучше общения с хасидами. Тут мне пришло в голову, что надо сказать ей о Дживсе. Наверняка немногие художники имеют слуг, но я воображал, что колония располагается в усадьбе девятнадцатого века, как сообщалось в «Поэтс amp; Райтерс», со служебными помещениями, где отыщется койка для Дживса.

– Должен предупредить, – предупредил я, – что со мной слуга Дживс.

– Дживс? – добросердечно рассмеялась она. – Как мило… Именно Дживсов нам тут не хватает. Я страстная поклонница Водехауса!