Просо судьбы (СИ)

— Опасно. Лишние трения с «ночными» нам ни к чему. С уходом Бешенного, этого драконьего выродка, думаю, другой глава клана будет более покладистым и весьма заинтересован в сотрудничестве. Тем более, я собираюсь предложить некоторые интересные идеи на территориях Церкви, раннее недоступные «ночным». Под нашим, естественно, чутким вниманием. Не забывай, нам очень нужно золото для создания ордена воинов, которое простым увеличением налога и оплат услуг священнослужителей не добыть. А ещё у «ночных» неплохая сеть наблюдателей и стукачей, которой не грех воспользоваться в своих нуждах. А со временем и поглотить. Нужно всего лишь верно обработать клановую верхушку: поддающихся искусить святостью, практичных купить или привязать иным образом, чересчур жестоких и алчных устранить. Так что Зерги нам уже не нужен живым — он сам по себе опасен и неконтролируем. Ты не представляешь, Радо, сколько усилий нужно было приложить, чтобы слегка подчистить помойку, в которую превратилась душа этого змеёныша. Нет, Зерги — отработанный материал, поэтому мобилизуй всех наших соглядатаев на его поиски.

— Да, Ваше Преосвященство.

Раздались тяжёлые шаги, сопровождаемые поскрипыванием сапог и приглушённым позвякиванием кольчуги под сутаной. Потом сквозняк шевельнул полог, и всё затихло.

Зерги не в силах был не то что пошевелиться, казалось, даже дыхание даётся ему с трудом, он застыл, окаменел в неудобном положении с полуопущенной головой. Состояние его можно было назвать… странным. Вроде как жизнь теплится, но… Словно притопленный в нужнике, когда при любой попытке втянуть воздух, в рот проникает дерьмо… Будто содрали несколько полос кожи, мотивируя действие исключительной полезностью для здоровья, плеснули туда уксус, а потом вновь прилепили омертвевшую шкуру, при этом извиняясь, что, несмотря на все усилия, человека из него не вышло…

Как сомнамбула он сделал вперёд первый, нерешительный шаг. И так, не слышно — а может и громко — ибо ноги не желали подниматься, предпочитая старческое перетягивание, а в голове стоял звон, — шёл пока наконец-то не заработало зрение, и он не увидел предполагаемую картину: отец Алий, кардинал (судя по всему) Новой Церкви Единого, сидящий спиной к нему за столом, склонившись над бумагами, изредка чёркая в них пером.

По едва уловимому напряжению спины понял, что обнаружен. Голова с выразительным и харизматичным профилем чуть повернулась в сторону, губы в аккуратной русой бороде шевельнулись.

И тут включился звук. Нет, звон остался, но как бы немного отдалился, и сквозь него, будто сквозь толщу воды продавились слова:

— Бригай, это ты?

Бывший «ночной» вспомнил, что так звали секретаря… этого человека.

— Нет, это не он, — едва слышно проскрипел безжизненным голосом. — Это я.

Алий стремительно развернулся одним движением вместе со стулом. Ничего существенно не изменилось в лице — слишком опытным лицемером он был, только слегка дрогнули ноздри да прищурились глаза под широкими бровями. Да две льдины прожгли почище иного огня.

Губы растянулись в широкой улыбке, никак не повлияв на напряжённый, внимательный взгляд.

— Сын мой, я рад тебя видеть.

Вот оно искусство обмана в действии. Чётко различимое без одурманенного разума, отвратительное и красноречивое. Словно сладкая девица у дороги, зовущая на помощь, на деле оказывающаяся чудовищем, пьющим кровь, поедающим мозг и перемалывающем кости, будто семечки сантиметровыми клыками.

— Наслышан, наслышан, какой ты молодец… Уничтожить Бешенного — это поступок, достойный попадания на небеса, на ступень рядом со святыми…

Рот его ритмично открывался, мелькал розовый лживый язык. Зерги равнодушно смотрел в неживые глаза человека, которому… так поверил, что в какой-то момент показалось, будто и для него забрезжило спасение, несмотря на огромный список грехов, ужасных поступков и неправедной жизни… Как он был слеп! Его в который раз использовали и обманули.

Он сделал предпоследний шаг навстречу. В глазах Алия мелькнуло мгновенное подозрение — понимание, но никаким своим колдовским даром он уже не успел воспользоваться, ибо прошло меньше удара сердца, как верный нож вошёл в висок, тут же оборвав жизнь. Даже в такой ситуации мозг убийцы просчитал наличие под сутаной добротной кольчуги — как же, такую «праведную» жизнь нужно беречь всеми доступными способами! — и поэтому вместо столь желанного удара в сердце, он поразил предателя в голову.

Несколько мгновений он смотрел в остекленевшие глаза, пытаясь отыскать в душе хоть толику удовлетворения и облегчения, но там, в кромешной тьме, ничего не шелохнулось, и, наконец отпустив перетянутую кожей рукоять ножа — пусть это будет такая дань с его стороны — отступил назад…

Пришёл в себя он уже внизу, никем не остановленный и не замеченный. Здесь продолжалась размеренная жизнь: обеденная служба будет ещё не скоро, поэтому святые отцы неспешно шли по своим делам, служки убирали зал, а редкие прихожане либо молились, либо неторопливо передвигались от иконы к иконе.