Проспавший смерть, опоздавший к рождению

— Эй, человек! Ты ж на вездеходе, да? Можно тебя, до каньона Пяти Грёз? Конечно, плачу деньгами, и всё понимаю — цена будет выше обычной. Хорошо, жду у Северных Ворот через двадцать стандартных минут. Вот задаток…

Slice FFA157D60001F94F

Найденного в пустыне бедуины отдали за бесценок, в качестве довеска к партии желез песчаных червей. Причём, та горсть медяков, которые дал за него купец, была ещё не самыми маленькими деньгами, которые можно было выручить за истощённого заморыша. Которого, по-хорошему, перед продажей требовалось откормить и привести в хоть сколько-нибудь товарное состояние.

Чем и занималась старая невольница Алия, служившая Рашиду — так звали купца — в течение долгих лет, и прекрасно знавшая, что и как в таких случаях делать. За несколько недель, пока караван шёл до торговой столицы всей планеты, самого крупного города её единственного материка — Новой Александрии, она сделала, казалось бы, невозможное, и поставила новое приобретение своего хозяина на ноги, приведя его в полный порядок. Единственное, человек совершенно не понимал местную речь, и, по всей видимости, сильно заблуждался по поводу своей будущей судьбы — он свято верил, что его спасли бескорыстно, и не упускал случая выразить окружающим благодарность и признательность.

Однако, настал момент, когда суровая действительность показала своё истинное лицо — холодный металл сомкнулся на шее найдёныша, лишая свободы передвижения, а удары плети и грубые тычки направили его, немало удивлённого внезапным изменением статуса, на большой людный базар. И начались долгие монотонные дни стояния под давно опостылевшим белым солнцем, что нещадно выжигало и нагревало всё и вся, в том числе — и выставленных на продажу. А они, как правило, были лишены хоть какой-то одежды — покупатели должны видеть, что приобретают — и потому особенно страдали от жары.

Правда, человек, после долгого пути через пустыню, относился к высоким температурам и отсутствию воды спокойно. Чего нельзя было сказать про то, как он воспринял своё новое положение — несколько раз людям Рашида приходилось вразумлять строптивца плетьми, а также морить голодом, в наказание за излишнюю агрессивность и недозволенные поступки.

И, как назло, никто не хотел его брать. День изо дня повторялось одно и то же — многочисленные посетители рынка подходили, рассматривали, трогали, и — говорили, что это не то, что им нужно. Купец начал даже жалеть, что согласился взять невольника у бедуинов, пусть и за бесценок — уж больно много он доставлял хлопот, не упуская случая, чтобы как-то нагадить. Даже кандалы на руках и ногах не помогали — негодяй всё равно как-то исхитрялся, находил лазейки и способы нанести урон. Самой дерзкой его выходкой оказалось убийство другого раба, задушенного цепями. Тот, правда, и сам был довольно беспокойным и проявлял излишний интерес к товару противоположного пола, временами, нёсший ощутимые убытки, но зато был силён и здоров, и должен был уйти по неплохой цене. После данного события невольника долго избивали и держали без еды. Все надеялись, что его наконец сломали — но не тут то было…

В тот день рядом с Рашидом разложился старый Ибрагим, только-только вернувшийся из Райских Земель — местности, изобиловавшей оазисами, и, кроме того, славившейся своими красавицами. На этот раз престарелому торговцу удалось, за весьма порядочную, по его словам, сумму, выторговать у местных настоящую жемчужину — молоденькую девушку, равной которой по красоте не попадало на площадь, отведённую для рынка, уже очень давно. Кто-то говорил, что это произошло благодаря похищению, организованному завистницей, ревновавшей шейха тех мест, кто-то — из-за того, что она убила нелюбимого мужа, попытавшегося взять её силой, кто-то — что это дочь вождя проигравшего войну племени. Как бы там ни было, дикая и прелестная пустынная роза оказалась на главном базаре планеты, в унизительном статусе товара на продажу, влёкшем за собой вполне предсказуемые и печальные последствия…

Но даже несмотря на своё незавидное и бесправное положение, она выгодно выделялась среди остальных невольников, заморенных и отчаявшихся, сверкая, будто жемчужина, случайно оказавшаяся среди нечистот. И это происходило не столько за счёт её внешних данных, сколько из-за неукротимого и свободолюбивого нрава, изрядно потешавшего окружающих. Девушка, казалось, не потеряла надежды вырваться на свободу, воспринимала случившееся с нею как временные и досадные неприятности, не растеряла даже какого-то первобытного достоинства и гордости.

Вокруг довольного произведённым фурором Ибрагима весь день толпились потенциальные покупатели и просто любопытные, но цена была слишком велика для них, и все желающие стать владельцами красавицы так и оставались всего лишь желающими. Не спускал глаз с невольницы и строптивый раб Рашида, неотрывно следивший за происходящим. Кулаки его невольно сжимались, зубы скрипели, но сделать закованный по рукам и ногам мужчина ничего не мог — ему оставалось лишь наблюдать.