Проспорь свое сердце

Вскоре они подошли к многоэтажке. Если Ника не ошибалась, здесь было около тридцати этажей.

— Ты что, решил заманить меня в свое убежище и надругаться? — не сдержалась она. Неизвестность, пусть и приятно, но нервировала, а шило в одном месте сильно мешало ей молча и спокойно воспринимать происходящее.

— Фу, откуда у такой милой девочки в голове такие грязные мысли? — покачал головой Дангулов. — Тут всего-то мои родители живут, я здесь разврату не предаюсь.

— Чего? — споткнулась на ровном месте Вероника. Голубой мишка чуть не вылетел из ее рук на еще грязный после вчерашнего ливня асфальта. Остановилась. С паникой и ужасом во взгляде переспросила. — Родители? Ты что задумал, чудовище?

— Единственное здесь чудовище — у тебя в руках, — насмешливо парировал он. — Да не бойся ты так. Мы не к ним. Трусишка зайка серенький, — откровенно издевался он.

Вероника прижала «чудовище» к себе крепче и замолчала. Ну, а что поделать, если она действительно испугалась? Как-то не была она готова знакомиться с родителями своего босса. Ее первое и единственное знакомство с чьими-то родителями вообще закончилось крайне неудачно. Хотя стоит признать, что тогда она точно знала, к кому и зачем идет. Ей было восемнадцать, она считала, что влюблена и это чувство будет вечным. Полдня крутилась возле зеркала, лишь бы понравиться маме Кости — так звали ее молодого человека. У него была гордая, прямая осанка, которую только подчеркивали классические рубашки. Он был очень умным, вежливым, настоящим джентльменом. И физиком.

Любое событие мог подогнать под теоретическую базу, обосновать. Помимо этого, он занимался фехтованием. Тогда Нике собственный парень казался самым лучшим, самым необычным. Теперь же она понимала, что Константин был откровенным занудой, а сама девушка, как писал когда-то Алексей Толстой, любила в нем лишь первую любовь. Все влюблялись, и ей хотелось тоже. Но это осознание пришло гораздо позже, а тогда…

Тогда Ника чуть ли не заикалась при родителях Кости — преподавателях университета. Нет, они вроде как были вежливы, но разглядывали ее будто под микроскопом и все время намекали, какое у их сыночка великое будущее. Словно она пыталась это самое будущее разрушить! А Костя даже не пытался и слова сказать в ее защиту. А через пару недель они расстались.

— О чем задумалась? — щелкнул пальцами перед ее глазами Дангулов. — Идем, приехали.

Оказывается, она настолько погрузилась в воспоминания, что даже не заметила, как поднялась вместе с парнем наверх на лифте.

— Сейчас я тебе покажу кое-что удивительное, — таинственно произнес Владислав.

— Надеюсь, это не коллекция музыкальных шкатулок? Или, может, старинные фрески со всеми позами Камасутры? — мрачно сострила Вероника, стараясь не показать собственную растерянность.

— Какая ж ты у нас все-таки пошлячка, — легонько коснулся ее носа Влад. — Не трусь, зайчишка, я не маньяк. Давай руку, — и он первый ступил на слегка шаткую лестницу, ведущую на чердак.

Дверь он открыл ключом и, проведя Нику по запыленному чердаку еще через одну дверь, вывел на плоскую крышу.

— Смелее, — подбодрил он, подходя к самому краю. К счастью, его окружал небольшой парапет.

Страх? Ха, это последняя эмоция, которую она будет показывать! И Вероника, вскинув подбородок, направилась к нему.

— Смотри, — указал Дангулов на простирающийся перед ними город. На улице уже стемнело, зажглись огни, которые отражались волшебными фонариками на поверхности воды. Город казался очаровательным, сказочным, непривычным. Казалось, маленькие феечки-светлячки летают и рассыпают свою волшебную пыльцу. Здесь, на высоте, привычного шума слышно не было. Они остались наедине — она, Влад и целый город у их ног.

Влад тем временем поставил пакет с перекусом на пол, подошел к Нике со спины и обнял.

— Когда я прихожу сюда, мне кажется, что я смогу все, — признался он ей куда-то в волосы.

— Часто здесь бываешь? — не поворачиваясь, спросила Северцева. Ей не хотелось нарушать этот момент — уютный, легкий, почти невесомый и очень-очень хрупкий. Казалось — одно неловкое слово, и все разлетится вдребезги.

Поэтому лучше задать какой-нибудь безобидный вопрос, чем отпустить колкую и неуместную шуточку. Молчать сейчас Ника просто органически не могла.

— Мы в школе часто здесь тусовались, — Дангулов прижал девушку к себе крепче, скрестив руки на ее талии. Контакт глаза в глаза им и не требовался. Ему нравилось с ней препираться, наблюдать за ее реакцией, но в этот момент он делился какой-то частью самого себя и, что важно, чувствовал, что его таким принимают и понимают. — Когда на набережной проходили концерты, мы всегда смотрели отсюда. Слышимость отличная, толпы народа нет, и, что важно, мы совсем не мешали соседям. А сейчас я не люблю это место с кем-то делить.