Простая милость

Внизу, у реки, неподалеку от эстакады раздался треск, как будто ломался миллион маленьких косточек. Свозь кустарник продиралось какое-то крупное животное. Вдоль реки мы иногда обнаруживали лежки оленей, примятая трава подолгу хранила очертания их тел. Мы не двигались, и наши тени расположились на рельсах, точно на насесте. Из-под ивы, склонившейся над берегом в окружении камышей, появился человек, на ходу выдергивавший колючки из одежды. Мне он показался старым, потому что волосы у него были уже не черные, а тусклые, как долго ходившая в обращении пятицентовая монета. На нем были грязные штаны защитного цвета и майка, он неистово ругался из-за застрявших у него в одежде колючек. Незнакомец скрылся под насыпью в том месте, где рельсы пересекают реку. Я подкрался к эстакаде, опустился на колени и заглянул в промежуток между путями. Джейк опустился на колени рядом со мной. Прямо под нами на сухом глинистом берегу сидел тот самый человек, а возле него растянулся другой. По-видимому, он спал. Тот, который пришел из камышей, принялся шарить у спящего по карманам. Джейк дернул меня за рукав и указал в сторону путей, намекая, что нам лучше удалиться. Я помотал головой и стал наблюдать.

День стоял жаркий, однако на лежащем человеке было пальто. Грязное, из бледно-зеленой грубой ткани, залатанное и заштопанное. Сидящий запустил руку в наружный карман пальто и извлек оттуда бутылку с этикеткой, с янтарной жидкостью внутри. Он открутил крышку, принюхался к содержимому, поднес бутылку к губам и отхлебнул.

— Пойдем, — шепнул Джейк мне на ухо.

Сидящий задрал голову, чтобы поосновательнее приложиться к бутылке, и, видимо, услышал Джейка. Он наклонил голову немного набок, увидел, что мы наблюдаем за ним, и опустил бутылку.

— Он мертвый, — сказал он и кивнул на лежащего. — Мертвее некуда. Спускайтесь и посмотрите сами, ребята.

Это был не приказ, а приглашение, и я охотно его принял.

Теперь я с волнением вспоминаю тот момент. Я уже вырастил собственных детей, и когда представляю, что мой ребенок или внук вот так же спускается к незнакомому человеку, то цепенею от страха. Тогда я не считал себя легкомысленным, просто во мне взыграло любопытство, которое требовалось утолить. Не каждый же день уввдишь мертвеца.

Джейк схватил меня и попытался оттащить в сторону, но я стряхнул его.

— На-на-на-надо идти, — сказал он.

— Вот сам и иди.

Я направился вниз по склону железнодорожной насыпи, к реке.

— Ф-ф-ф-Фрэнк, — сердито пробормотал Джейк.

— Иди домой, — сказал я.

Но мой брат меня не покинул. Я стал неуклюже спускаться по насыпи, Джейк ковылял следом.

Человек с бутылкой оказался индейцем. Это не было чем-то странным — в долине реки Миннесота жило много индейцев. Дакотские племена населяли этот край задолго до того, как сюда пришли белые и всеми правдами и неправдами вытеснили индейцев с их исконных земель. Дальше к западу правительство устроило резервации, но индейские семьи по-прежнему можно было встретить на всем протяжении реки.

Он поманил нас поближе и велел сесть по другую сторону от тела.

— Видали когда-нибудь мертвеца? — спросил он.

— Без счета, — ответил я.

— Да?

Пожалуй, он мне не поверил.

— Мой отец священник, — сказал я. — Он постоянно хоронит людей.

— Которые лежат в красивых ящиках с размалеванными лицами, — кивнул индеец.

— Он как будто спит, — сказал я.

— Хорошая смерть.

— Хорошая?

— Я был на войне, — сказал индеец. — На Первой мировой. На войне, каких прежде не бывало. — Он посмотрел на бутылку и отхлебнул. — Я навидался таких смертей, что и врагу не пожелаешь.

— А он как умер? — спросил я.

Индеец пожал плечами.

— Просто умер. Сидел тут, разговаривал. А потом лёг. Откинулся. Может быть, сердечный приступ. Или удар. Кто знает? Умер — и умер, вот и весь сказ.

Он отхлебнул еще.

— Как его звали?

— Как звали? Не знаю. Знаю только, как он сам себя называл. Шкипер. Как будто он был капитан дальнего плавания или кто-нибудь в этом роде. А может, и вправду был. Кто знает?

— Он был вам другом?

— Примерно таким же, как я ему.

— На вид он не слишком старый, чтобы умирать.

Индеец усмехнулся.

— Это тебе, малец, не на выборах голосовать и водительские права получать.

Он снова принялся шарить по одежде мертвеца. Из внутреннего кармана пальто он вытащил фотографию, сильно захватанную и выцветшую. Посмотрел на нее долгим взглядом, потом перевернул ее и прищурился.

— Тут сзади надпись, а я как раз потерял очки. Можешь прочесть?

— Конечно, — ответил я.

Он протянул руку над мертвым телом и подал мне фотографию. Джейк, стоявший рядом, наклонился, чтобы лучше видеть. На черно-белом снимке была запечатлена женщина с ребенком на руках, одетая в простое платье в цветочек, которое на фотографии выглядело серым. Она была симпатичная и улыбалась, позади виднелся амбар. Я перевернул фотографию и вслух прочел надпись на обороте.

«23 октября 1944. Первый день рождения Джонни. Мы скучаем по тебе и надеемся, что к Рождеству ты вернешься. Мэри».

Я вернул фотографию. Рука индейца чуть дрогнула, и я увидел, что ладонь у него грязная, а ногти выщербленные.