Простая смертная

Молния не отводила взгляда и не моргала. Но никаких образов или ответных мыслей с её стороны не приходило.

Что ж? Пришлось действовать на свой страх и риск.

Когда знакомишься со зверем впервые раз, нужно протянуть ему руку – так меня учил в своё время дед. Он был ветеринаром и первоклассным конюхом. Лошади, собаки, кошки – они знакомятся, обнюхивая протянутую к ним руку. А после этого либо идут на контакт, либо нет. Сближаться без этого со зверем всё равно, что кидаться делать обнимашки с человеком, не спросив даже его имени.

Сделав вперёд несколько робких шагов, я вытянула руку. Дальше Молния либо сделает ответный шаг, либо нет.

По счастью, она сделала.

Как в замедленной съёмке, цепенея, то ли от ужаса, то ли от восторга, я видела, как её шипастая бронированная голова склоняется ко мне. Как надо мной зависает её ноздри-прорези, откуда вырывалось горячее дыхание. Глаза, едва ли не с меря ростом, лениво прикрыты веками.

Ладонь коснулась твёрдой, как камень и гибкой, как резина, кожи у змеиных ноздрей. Сердце обмерло, заходясь в испуге, а рука уже скользила дальше.

Горячая и жёсткая кожа. Такую, пожалуй, и дробовик бы не взял, а возможно и снайперская винтовка. Пули попросту рикошетили бы.

Даже в моём мире, в современной мне действительности, будь популяция драконов высокой, людям пришлось бы туго. Это идеальное орудие убийство. Попасть ракетами в них сложно, вертолёты далеко не так маневренны и быстры. Хотя, конечно, рядом с железным монстром любой, что из плоти, рано или поздно, проиграет.

Здесь же, в средневековом мире магии, что можно противопоставить дракону, льющему пламя с высоты?

Вести завоевания при помощи драконов, должно быть, одно удовольствие. Но вот после того, как мир будет поставлен на колени, что с ним станут делать Санисторы? Что смыслят они в экономике, политике? Что изменят они для простого народа или даже знати? Ничего! И вряд ли стремятся к этому. Они хотят власти не для других, а для себя.

И, – вдруг поняла я с грустью, – возможно, и в нашем мире, как в миллионе других, если они существует, все власть имущие гонятся лишь за удовлетворением собственных амбиций. До всех, на ком держится их трон, им мало дела.

Молния шевельнулась, распрямляя крыло. Оно, словно платформа, подошло к моим ногам. Я осторожно ступила на него, как на лифтовую платформу и меня медленно и аккуратно приподняли вверх.

Восторг и ужас продолжались. И от того, и от другого кружилась голова.

Когда крыло подошло к драконьему хребту, оставалось просто шагнуть. Что я и сделала.

Земля осталась где-то внизу, подо мной волновались тугих мускулы тела, обтянутые пластичной и жёсткой кожей.

Вспышка света сверкнула перед глазами, и материализовавшаяся цепь зазвенела у меня под ногами.

– Протяни цепь между шипами, закрепи замком, а потом пристегнись.

Я старательно и чёткой выполняла все указания. Одна часть меня ликовала, вторая – паниковала.

«Я сейчас буду летать – сама!» – пел во мне оптимист.

«Я сейчас полечу… у-у-у!», – ныл пессимист.

Занимая между ними срединную позицию, вынужденная прислушиваться к обеим голосам, я просто делала то, что мне говорил Атайрон.

Чернокнижник сам легко поднялся на Пламя.

Не знаю, что он сделал, но купол, закрывающий от нас небо, стал быстро таять. Миг и мы были уже не в помещении, а на дне огромной арены.

«Летим?», – раздался в моей голове чужой голос.

– Летим! – всё так же раскачиваясь в душе на качелях между страхом и радостью, отозвалась я.

Раздался тот самый звук, что я впервые услышала в день свадьбы на площади – рёв льва и орлиный клёкот, усиленные в сто крат, невероятно мощные.

Дракон поднялся и мир закачался внизу, упруго отталкиваясь от нас и брыкаясь, будто не желая отпускать.

– Взлетай! – заорала я зачем-то, словно, если мы не оторвёмся от земли, я потеряю всё, что имею.

Откликнувшись рёвом, в которой я уже не слышала угрозы, а лишь радостное предвкушение полёта и неведанной мощи, дракон, распахнув крылья, оттолкнулся от земли.

Зазвенела, затянувшись на моём поясе, цепь. Толчок был такой силы, что кости внутри меня словно загудели, как провода, по которым пошёл ток. Тупая боль промчалась от к рукам по позвоночнику и обратно, в лицо волнами хлестал ветер, я почти глотала его – лёгкие едва ли не разрывались от гипервентиляции, и чтобы хоть как-то уменьшить воздушный поток, чтобы не задохнуться, я припала к спине дракона, где потоки воздуха, растревоженного ударами драконьих крыльев, были в разы слабее.

Мне мешали волосы, мешались юбки. Всё это как знамя, полоскалось вокруг меня. Если бы дракон был не такой горячий, могло быть прохладно, но…

У полёта было множество неприятных нюансов. Из-за размеров крыльев обзор был почти закрыт, мало что можно было разглядеть, лишь в просвет между крыльями, большей частью, когда они опускались или, когда Молния планировала, распластав крылья по ветру, как отдыхающий пловец, не двигающийся, а лишь лежащей на воде. Было слишком много воздуха, слишком много резких рывков и движений. Я была неопытным всадником.