Прости

Все смешалось в доме Облонских, подумал Александр. Когда дед и этот вот… дед студентами были, упомянутый Никитка уже и культ развенчать успел, и раздельное обучение отменил, и кукурузы насадил немерено. А у Валентина Сергеевича, похоже, времена в памяти совместились.

– Дедушка, – мягко сказала Василиса. – А с Тосей что было?

– Тося? – Дед подергал свитер, потом вздохнул. – Красивая она была, как артистка. Волосы русые, длинные такие. Сама тоненькая, как тростиночка. Особенно когда платье с этой, талией, как по моде тогда было, наденет. Вечера у нас с педагогическим часто устраивали, у нас-то девчонок мало было, а тут только выбирай. Тося самая красивая была в своем институте, и пела, и танцевала, прям как Гурченко в «Карнавальной ночи», только Тося красивее была. Пошла бы в артистки, а она – детишек учить. Я ее на одном вечере пригласил, на другом, а она – ничего. Покружится с тобой, скажет «спасибо» и упорхнет.

– Как ее звали полностью, не помните?

– Как это не помню?! Чего ж не помню-то?! Все помню! Таисия ее звали. Таисия Ивашова.

– Ивашова? – Александр растерялся. – Не Иванова?

– Говорю, что Ивашова, значит, Ивашова! – Валентин Сергеевич совсем рассердился. – Тоже думаешь, у меня тут, – он постучал по высокому, в выпуклых жилах лбу скрюченным темным пальцем, – совсем, что ли, все сгнило?

– Дедушка, успокойся, – Василиса погладила его по плечу. – Саша просто уточняет. Он хочет эту девушку найти.

– Вот я и говорю, Таисия Ивашова, два разочка я с ней всего и танцевал… Эх, хорошее время было! И учились, и заводам помогали, и веселились, как нынче не умеют. СТЭМ у нас свой был…

– Студенческий театр эстрадных миниатюр, – шепнула Василиса. – Они тогда очень популярны были.

– Я и в сценках участвовал, и на баяне играл… а она на меня и не смотрела…

– А Михаила Колокольцева не помните? – вмешался Александр.

– Мишку-то? Родионовского подпевалу? Сперва-то никто не думал, а как раскусили, ну так старались с ним лишний раз не болтать, кто его знает, как переврет.

– Да что вы говорите! – поразился Александр. Ну да, ясно было по дневнику, что Колокольцев тот еще жук, но чтоб родионовский подпевала? – Разве Колокольцев с Родионовым был? Он вроде с моим дедушкой дружил?

– С Борисом-то? Дружить-то вроде как дружили, да только Мишка к Родионову с отчетами бегал. Докладывал, как, что, чего сказал. А после и вовсе… Эх! Трусы во все времена были. Но и честные люди были, нас не задушишь! Вот послушай, как все оно тогда взаправду было. Я когда только отучился, на завод попал…

Покинуть погрузившегося в воспоминания хозяина удалось только минут через сорок.

– Видишь, дед если что и помнит, все равно путает, разобрать, что было, чего не было, почти нереально, ты уж извини, – пробормотала Василиса, вышедшая Александра проводить.

– Да что ты! – Он вовсе не возражал перейти на «ты» и благодарен девушке был совершенно искренне. – Имя-то он назвал, а это главное! Вот уж не думал я, что у деда в дневнике ошибка, там-то Иванова. Или я прочитал неверно?

– Жаль, что дед про нее ничего больше не знает. Ты мне напиши, если найдешь ее?

– Непременно. Спасибо тебе за отзывчивость.

Совсем ты, Сашка, обленился, думал он, выруливая из заснеженного двора. Раньше непременно бы постарался продолжить знакомство. Хорошенькая, неглупая, не навязчивая, не кукла с наращенными ресницами. Самое то. А ты как старый дед.

Но уже через пять минут он благополучно забыл и о симпатичной Василисе, и об упреках самому себе. Но каков Колокольцев!

Хотя что-то в рассказе Михайлова было не так. По дедушкиному описанию Тося совсем не походила на первую красавицу пединститута, да еще косички… А этот говорил про длинные волосы. Впрочем, длинные волосы вполне можно заплести. И, наверное, этому Михайлову лучше знать? Он же тогда жил и своими глазами все видел.

Подумав немного, Александр позвонил детективу. Тот отозвался моментально, только голос был запыхавшийся, словно по лестнице бегал. Или дрался с кем-то, подумалось вдруг.

– Добрый вечер, Александр. Что-то не стыкуется?

– Да нет, вроде как раз все стыкуется. Я говорил сегодня с дедовским однокурсником. В вашем списке его не было, он из другой группы, но это неважно. Он помнит девушку. Таисия Ивашова.

– Иванова же вроде?

– Вероятно, я неправильно дедушкин почерк разобрал. Этот Михайлов настаивает на том, что она Ивашова. Таисия.

– Как из Таисии получилась Тося? – спросил Белов, похоже, сам у себя, потому что тут же продолжил: – Впрочем, уменьшительные как только не изобретают. Вас Шурой называют? Это самый простой пример, а, казалось бы, где Александр, а где Шура. Наташа может в Алю превратиться, так что Таисия в Тосю, наверное, тоже. Или, например, в Асю. Так что, ищем Таисию Ивашову?

– Если можно.

– Чего ж нельзя? – хохотнул Белов. – Жалко, что не Канцеленбоген, но Ивашова – это куда перспективнее, чем Иванова, раз примерно в сто, а дополнительные условия и вовсе превращают мифический результат в ощутимо достижимый. Эх, архивы мои, архивы! – пропел он и отключился.