Прости и прощай (СИ)

— Извини… Наверное, не стоило… — начал было я.

— Нет-нет, все нормально, — Жени подняла голову и махнула рукой.

— Так и… ты была одна? – снова спросил я.

После минутного молчания подруга сказала:

— Нет. Когда-то у меня был старший брат. Его звали Кристиан…

Так вот чье имя тогда она произнесла! Но… почему же при этом смотрела на того парня-гомункула? Неужели…

— Он был замечательный, — приулыбнулась, продолжая, Женевьева. – Всегда помогал мне. Мы с ним играли в различные интересные игры. Больше всего нам нравилось играть в «Искателей». Это когда кто-нибудь спрячет вещь, а другой ее пытается найти. Предварительно ставятся два условия: на случай, если спрятанное будет найдено и наоборот. Победивший получает одно, проигравший расплачивается другим… Мы целые дни напролет проводили, играя в эту игру. Но в один прекрасный день… Тогда началась Первая Мировая война. Кристиан отправился на фронт, а мы переехали в Мюнхен. Спустя несколько месяцев нас известили о его гибели…

— Это ужасно… — проговорил я.

Жени шмыгнула носом.

— Отец сказал, что хоронить Кристиана не будет – он хотел кремировать его… Однако… — она закусила губу. – Помнишь гомункула по имени Страх?

— Черноволосого, способного создавать ловушки из неприятных воспоминаний? – протянул я.

— Да, — кивнула подруга. – Так вот: он точь-в-точь похож на моего брата. Только глаза у Кристиана были при жизни серые, а волосы – каштановые, как у матери… Чувствую я, отец превратил всю нашу семью в гомункулов… Разве что сам еще остался человеком…

Она поглядела по сторонам, затем негромко спросила:

— Я могу тебе довериться?

— Э… Ну мы вроде как друзья… Можешь, конечно… — проговорил я.

— Хорошо… — Женевьева прикрыла глаза. – Мой отец… Сколько лет бы ты дал ему?

Вот тебе и вопросец в лоб. Я призадумался, вспоминая облик Фламеля.

— Ну… Не больше сорока-сорока пяти точно… — ответил я.

Жени несколько нервно хохотнула.

— Ну насмешил… Хотя и неудивительно – мой отец поистине молодо выглядит для своих истинных лет… — сказала она. – Сейчас я тебе расскажу то, что является самой главной тайной нашей семьи… Я сама узнала об этом случайно, и отец не знает, что мне об этом известно.

Я приготовился внимательно слушать все, что будет говорить подруга.

— Когда-то давно, когда была жива еще первая жена моего отца, Перренелль, он проводил эксперименты по созданию Философского камня, — начала Женевьева. – Моя мама была его подмастерьей вместе с Перренелль. Первые попытки были неудачны, но затем отец достиг успеха – камень был создан. Однако в 1397 году (по нашему летосчислению) умерла Перренелль. Отец хотел ее воскресить, но передумал и затем женился снова – уже на моей маме, Ханне. Они вдвоем испытали на себе камень… В итоге им удалось получить себе вечную жизнь и молодость.

— Молодость?.. Странно. Когда-то в молодости мой отец вместе со своей тогдашней любовницей Данте тоже создали камень, однако вечной молодости они не получили… — проговорил я с сомнением.

— Эд, не забывай – наши миры имели разную алхимию, — посмотрела на меня Жени. – В моем мире камень имел свойства дарить вечную жизнь и молодость, исцелять все болезни, превращать все неблагородные металлы в золото. Именно поэтому многие алхимики столетиями пытались создать его, но все кончалось либо полным провалом, либо гибелью самих алхимиков. Философский камень – Lapis Philosophorum, Красная Тинктура, Пятый Элемент, Эликсир Бессмертия, Панацея Жизни… Мой отец, Николас Фламель, был первым, кто добился успеха. И вот… он на этом свете прожил уже почти шестьсот лет.

Она коротко хмыкнула.

— Однако же… — протянул я. – Почти как мой отец. Только вот мой недавно умер – его убил Зависть.

— Его звали Хоэнхайм, да?.. Такое же имя было у алхимика нашего мира, только он носил прозвище – Парацельс. Дилетант и шарлатан, но все же выдающийся человек, как говорил мой отец, — сказала Женевьева.

— Может, потом поподробнее расскажешь об алхимии и алхимиках вашего мира? – я-то думал, что в том мире алхимией мало кто занимался, и то – крайне давно. А оказывается… М-да…

— Если интересно – расскажу… — сказала подруга.

Повисло молчание.

— Эй, мы пришли! – крикнул нам Алекс.

Мы и в самом деле пришли к особняку Сэндсона. Рассказ Жени, конечно, немало удивил меня. Что ж… придется думать, как противостоять Николасу. Но это уже вместе с остальными…

====== Часть II. Противостояние. Глава семнадцатая. «Почему смерть не щадит юных?» – это риторический вопрос. ======

Эдвард

Утром я проснулся с болью в местах присоединения протезов. Когда я глянул за окно, то увидел, что там идет проливной дождь.

— Сюрпризы погоды продолжаются… — протянул я и встал с дивана, на котором я, собственно, и спал эту ночь. Жени, к слову, спала наверху в одной комнате с Камиллой.

Поправив форму, я потянулся.

— Доброе утро, — с зевком проговорила Жени, спускаясь по лестнице.

— До-о-о-оброе… — тоже зевнул я.

— Кошмарики не снились? – с усмешкой спросила подруга, подходя к зеркалу и выискивая расческу.

— М-м-м… Да нет… Бурда какая-то снилась… Не помню… — протянул я.