Прости, я тебе изменил (СИ)

Я ушла глубоко в себя и заблудилась, кажется. В вакуум будто бы попала, где отчаянно барахталась. Там, в пустоте.

Он же сам попросил меня уйти с работы... Сам! Мотивируя тем, что его девушка не может работать официанткой. А новую работу (ту, что устраивала бы Макара) я еще не нашла. Не успела. Но я хожу по собеседованиям. Не сдаюсь, хоть и сложно найти работу по специальности. Без какого-либо опыта.

И вязание я не забросила. Просто лето ведь было. Не сезон для теплых вещей. Но на прошлой неделе я закупила все необходимые материалы. Со дня на день посылку должны доставить.

Ну а спортом я занимаюсь дома, когда Макара уходит по делам. Мне так удобней. Экономно к тому же.

Если тем самым он хотел указать на мое бесцельное существование, на никчемность, то черта с два он угадал.

Я никогда не сидела дома без дела. У нас всегда было прибрано, наготовлено, выстирано и выглажено. Не мои проблемы, что он всего этого не замечал.

А вот что насчет моей любви к Макару...

— Прости, я понятия не имела, что мне нужно контролировать свои чувства по отношению к тебе. Это же обычное проявление любви, я по-другому не умею, такой вот я человек, — сказала я и тут же мысленно осудила себя за неуместное "прости".

— Ты никогда не задумывалась, почему в последнее время я рано ложусь спать? — с прищуром спросил Макар, проигнорировав мой ответ.

— Ты говорил, у тебя сбился режим после Гран-при, — ответила, вспомнив о его летней поездке в Монако на гонки. Меня он не взял с собой, поскольку это было еще до предложения.

— Вранье! — гаркнул Макар, разрубая ребром ладони воздух возле себя. — Я жру снотворное, чтобы во сне спастись от твоей навязчивости. А еще от очередной примерки свадебного платья. Меня уже тошнит от всего белого! И вообще, тебе никто не говорил, что видеть невесту в свадебном платье до церемонии — плохая примета?

— Что за чушь? Это все предрассудки! — прорезался мой голос.

Губы Макара расплылись в язвительной ухмылке. Он открыто насмехался надо мной.

— Предрассудки — это твои "вместе и навсегда"! Предрассудки — это на просьбу сделать мне минет получить ответ, что такими вещами занимаются только проститутки. Извини, но я реально выдохся, а вдохнуть нечем, — с беспечностью развел руками в стороны. — Мне отсосали сегодня в клубе. И представь себе, это была не проститутка. Но знаешь, что самое поганое? — отчеканил вдруг яростно, злился как черт на то, что вынудила его вывалить всю грязь.

— Нет... прекрати! Не хочу... не хочу больше ничего знать, — жалобно простонала я, накрывая уши ладонями.

Однако Макар не послушал меня. У него появилась цель довести дело до конца. Поставить жирную точку. Добить меня.

— Я хотел трахнуть ее в машине, но не смог. А знаешь, почему? — поведал он с величайшим спокойствием, но играющие желваки и пульсирующая жилка на лбу давали понять, что он находится на взводе.

Макар плевать хотел на то, что я не желаю выслушивать настолько отвратительные подробности. Ему было пофиг, что каждое произнесенное им слово прочно запечатывалось в моей памяти. Уничтожало похлеще смертоносного яда. Сравнивало меня с землей.

Это унизительно. Лучше сразу в петлю.

— ...Потому что по радио включили песню, которую ты выбрала для нашего первого танца. А она бесит меня страшно! Раздражает до пузырящейся крови! Я слышу ее по десятку раз за день! Ты постоянно напеваешь ее! Она стоит у тебя на звонке, на будильнике. А-а-а-а-а! — драл он глотку, отчего лицо покраснело и вены на шее вздулись. — Она и сейчас играет у меня в башке! Я не знаю, как отделаться от нее!

Боже, до чего мы докатились...

И как после всего заново научиться доверять? Как научиться любить? Как не бояться заботиться о ком-то, чтобы твою заботу не приняли за навязчивость...

Боюсь, уже никак.

Макар выпотрошил меня полностью.

Мои первые серьезные отношения привели меня к полной опустошенности.

— Я лишь мечтала сделать нашу свадьбу незабываемой... И я не видела в этом ничего плохого. Если бы ты хоть раз сделал мне замечание, я бы прислушалась к тебе. Но я не слышала ничего такого. Я думала, ты хочешь того же самого, что и я, — схватилась за голову, боясь, что череп взорвется от стольких мыслей.

— Нет! Как оказалось, не хочу, — отчеканил он резко.

— Зачем же ты тогда делал мне предложение? Зачем тянул... зачем терпел меня столько времени? — вернула на него вопрошающий взгляд.

А в ответ получила молчание.

Но это было не просто молчание. Оно имело огромную мощь, которая была сравнима с товарняком, несущимся на меня на огромной скорости.

Горько. Чертовски горько осознавать, что меня предали, потому что я любила сильнее, чем мне было позволено любить.

Уходить надо.

Не могу больше тут оставаться. Не могу смотреть на человека, которого я, оказывается, даже не знаю. Макар все это время притворялся другим.

Не любит он меня. И не любил никогда. Для него я была удобной... вещью, иначе и не назовешь. Но все вещи рано или поздно приходят в негодность. Они надоедают и их заменяют другими вещами.

Поднялась с пола и обошла его неподвижную фигуру, чувствуя на себе цепкий взгляд, забирающийся под кожу острыми шипами.