Прости, малышка... (СИ)

Олеся вывела меня из себя своим истеричным звонком, когда я находился еще в лифте «INFert.Comp.». Самое удивительное, она никогда так не делала. Вообще Олеся редко устраивала разборки, в основном, когда ей становилось скучно. Но в этот раз мне почему-то совсем не хотелось потакать её капризам, тем более, что она предъявила мне за Асю.

Я намеренно передумал ехать сразу домой, зная, что Олеся там, ждет от меня объяснений. Поэтому попросил водителя развернуться и поехал к Амалии.

Несмотря на наши «напряженные» отношения с её сыном, эта женщина всегда хорошо относилась ко мне. И сейчас, когда отца уже нет, она, по сути, единственный близкий мне человек, не считая моей девушки.

Женщина встретила меня ласковой улыбкой с легкой ноткой удивления.

— Милый? Я не ожидала тебя увидеть. Проходи, сюрприз нежданный.

Я прохожу в родительский дом, и сердце сжимается. Первый раз, после смерти отца, я приезжаю сюда. Амалия держится молодцом, хотя я замечаю в уголках глаз недавно появившиеся морщинки. И улыбка какая-то вымученная. Знаю, что она правда любила отца, такое не скроешь даже за слоем косметики.

— Ты надолго ко мне? Совсем не заезжаешь проведать старушку.

— Такая старушка даст фору всем молодым. Прекрасно выглядишь, как всегда.

Она улыбается и подходит ко мне.

— Со мной все будет в порядке. А вот ты как-то неважно выглядишь. Небось, пропадаешь на работе дни и ночи.

— Что есть, то есть.

— Нельзя так, Максим. Мы не виноваты, что так случилось. И мы должны держаться ради него.

Она сказала это скорее себе, чем мне. После чего отошла и села на диван.

— Я просто хотел убедиться, что ты в порядке. Если что-нибудь нужно, ты знаешь…

— Да, конечно. Но у меня все есть. И я не при смерти. Не беспокойся обо мне. Реши лучше свои проблемы, иначе, я тебя выпорю, честное слово. Видок у тебя тот еще…

Я рассмеялся. Вот как у неё получается? Люблю эту женщину. Остаюсь у неё на пару часов, и мы болтаем, сидя на отцовском диване обо всем на свете, не касаясь больной темы больше, по какому-то негласному уговору. Она рассказывает мне о своих петуниях, в которых души не чает, про свой цветочный магазин, и про соседский газон, угощает лимонадом и свежими булочками. Я ем и чувствую себя дома, несмотря на то, что уже давно не живу здесь по собственной инициативе.

Где-то около шести прощаюсь с хозяйкой дома и направляюсь в коттедж, борясь с желанием остаться сегодня на квартире.

Приехав домой, принимаю душ в своей комнате, прежде чем пойти на разборки с Олесей. Она редко ночует здесь, вообще даже редко бывает. И сегодня я застаю её в зимнем саду. Она сидит с прикрытыми глазами на плетеном диванчике, укрывшись наполовину пледом. Решаю не будить спящую красавицу и направляюсь в кабинет. Правда наслаждаться тишиной приходится совсем недолго, потому что, минут через десять она врывается ко мне и с ходу начинает выяснять отношения. Приходится заткнуть ей рот поцелуем, иначе не переслушать всю эту тираду до утра. Я уже завожусь, наматываю на руку длинные волосы, она отвечает взаимностью, забыв о претензиях. Мы распаляемся, настроенные на обоюдное удовольствие, но нам не удается продолжить приятное действо, потому как прерывает его появившаяся на пороге, нагло, без разрешения, туша Бизона.

— Босс, я это… прошу прощения, но у нас тут форс-мажор. Ты должен это видеть.

Я, офигевший немного, нехотя отлепляюсь от Олеси, и, пробурчав что-то типа извинения, топаю за начальником охраны в комнату видеонаблюдения. То, что вижу на экране, заставляет мои брови подняться вверх, потому что на видео кино о том, как одна очень глупая девочка пытается изобразить из себя амазонку. Честно, меня это даже не разозлило. Удивило — да. Но не разозлило.

— Давно это было?

— Только что. Я послал за ней Славу. Она направляется в сторону трассы. Совсем ебанулась, на улице — десять градусов. А она босиком…

— Машину мне быстро.

— Давай Славе скажу, он её назад привезет.

— Нет, я сам. Пусть он за ней посмотрит, пока не догоню, потом возвращается назад.

Беру ключи от мерседеса и выезжаю на улицу. Да, девочка. Ты умеешь удивлять. Что вообще у неё в мозгах? И куда интересно направляется этот ребенок?

Улицы у нас в поселке — как шахматное поле, разделены на квадраты. Получаю от охранника «точные координаты» моей малышки, и качу потихоньку за ней, пытаясь сдержать улыбку. Черт, не только Амалия может меня рассмешить. Ну что за детский сад?

Проехав на один пролет дальше, сворачиваю направо, чтобы перегородить ей путь и… пусто. Её нет. Поколесив немного вокруг, снова проезжаю в ту сторону, но никого не нахожу. Уже начинаю нервничать, не напутал ли что охранник, но тут замечаю маленькую фигурку, сидящую, на бетонной плите, обхватив колени.

Глушу мотор и выхожу из машины. Смеяться больше не хочется. Не знаю, что чувствую сейчас: волнение или ответственность за это трясущееся создание, но это пробирает меня похлеще озноба, особенно, когда подхожу ближе и вижу, как она дрожит.

— Долго собираешься тут сидеть? Вставай, простудишься.