Прости меня, если сможешь

— Нет-нет, не обращайте внимания… Для меня просто оказалось неожиданностью, что вы не просто… э… сестра и невеста, а действительно выдающийся молодой ученый…

— Была.

— Были. Она подвигала бровями, перебирая свои бумажки, потом спохватилась:

— Мы сделаем запрос, и если ваши слова подтвердятся… То это ничего не изменит. И мы обе это знали. Элена Харрис скомкала окончание фразы и перешла к следующему вопросу: — В каких отношениях вы состояли с мистером Тернером? — В интимных. Я планировала через постель получить свободу, да вот сорвалось, — светски просветила я офицера, и эту тему мы обе тоже сочли исчерпанной.

Я, грешным делом, подумала было, что меня наконец-то отпустят в камеру — там уютно, там хорошо, там можно лежать, уткнувшись носом в стену, и грубо слать всех лесом, если начнут приставать, — но нет, запас вопросов у моего следователя был неистощим.

Господи, зачем всё это? Кому всё это надо? Нет ответа! Уж точно — не мне! Элен Харрис, бодро, как будто ее и не достало до печенок наше с ней бессмысленное времяпровождение, вопросила: — Вы знакомы с Джонатоном Кларенсом? Я задумалась: — Нет. Не припоминаю. — Это старший целитель бригады медиков, приезжавших вчера на вызов мисс Тернер к мистеру Тернеру. — Мы не представлены, — уже увереннее ответила я. — Он пытался с вами встретиться. — Не представляю, зачем ему это могло бы быть надо… — я не лукавила, я действительно была озадачена. — В личной встрече ему было отказано, но… Что вы можете сказать об этом? — и она протянула мне папку с бумагами. Я листала их, на поверку оказавшиеся медицинской документацией:

— Ну, это — схема проклятия Мэтта Тернера, а второй лист — схема ритуала на крови, с помощью которого оно было снято… Им, наверное, для лечения подробности нужны, вы не одолжите ручку?

Я стремительно строчила дополнения и пояснения прямо на отданных мне документах, спеша передать коллегам всю важную информацию, пока следователю не надоело ждать.

Окинула взглядом свой труд — ну, вроде важное всё указала! Отложила ручку, и перелистнула страницу:

— Угу, а это — схема ритуала, с которым можно было сделать всё то же самое, но законным образом…

— Не совсем, — любезно поправила меня милейшая Элена. — Наши эксперты посчитали, что вот в этом узле, видите, — она наклонилась, и колпачком нашей общей ручки очертила участок, который имела в виду. — Здесь уровень некроэнергии будет около тридцати пяти единиц.

Я смотрела на нее с недоверием: и что? Тридцать пять единиц — это ничто. Пшик.

— По последним нормативам, максимально допустимый уровень — двадцать восемь. У меня опустились руки. Я некоторое время ворочала в голове тяжелые, как валуны мысли, пытаясь в них разобраться:

— Как же они проклятия лечат? У нас же война недавно была, по самым скромным прикидкам — каждый двадцатый был задет хотя бы вскользь! А заболевания? Наследственные заболевания они как лечат?

Сказать, что я была раздавлена — значило, ничего не сказать. А потом во мне всколыхнулась здоровая злость: — Так, дайте ручку! Дайте ее сюда!

Я выдернула из папки лист, перевернула его, и начала на обратной стороне набрасывать новую схему, зачеркивая на ходу неудачные варианты. Так и эдак пытаясь обойти ограничение узла и понизить присутствие некроэнергии на проклятые семь единиц.

— Нет, — в конце концов, я сдалась. — Тридцать три — это полный минимум. Ниже уже не смогу. Конструкция и так излишне усложнена, а если попытаться ввести еще какие-то переменные — просто развалится под энергопотоком.

— А следующие бумаги? Что вы о них скажете?

Я бегло пролистала остаток документов в папке:

— Это медкарты. Судя по симптоматике и результатам анализов — речь идет о проклятиях, вот это что-то новенькое, такого я не видела. А это старая добрая классика, методы борьбы отработаны, правда в новых реалиях придется перекладывать нагрузку на ритуалистов. Ну, а вот тут явно мое родное проклятие крови, да причем не приобретенное, а наследственное… если не ошибаюсь, носитель только вступил в пору полового созревания? Ну вот тут родители пусть не тянут, берут чадо под мышку и галопом несутся в Тарсию. Или в Нирланд.

— То есть, рассчитать схему лечения с использованием ритуальной магии вы бы для него не смогли бы?

— Смогла бы, — жестко отрезала я. — Но наследственные проклятия крови у подростков — не то, с чем следует заигрывать. Эксперименты можно ставить на взрослых, а в этом случае — живо мчаться к профильным специалистам, при нестабильном гормональном фоне можно ожидать чего угодно в любой момент.

Я пролистала лаку до конца: — Ну, дальше всё — эхо войны. Если вы согласитесь подождать… — Нет-нет, — торопливо отказалась офицер Харрис, видимо, напуганная вероятностью, что придется ночевать со мной в комнате для допросов. Вы можете забрать это с собой, я ничуть не возражаю!

Кажется, полежать носом в стену мне не удастся. Что ж, пересчитывать ритуалы из одного метода в другой — перспектива, пожалуй, ничуть не хуже.

— Последний вопрос, мисс Миллс.

Я изумленно подняла на нее взгляд: как, еще?!