Прости меня, ковбой, но...

никаких шансов, после очередного удара подкованным сапогом в голову с поворота он

падает, наш Герой с хрустом сворачивает ему шею.

Враг побеждѐн! Впрочем, кто бы сомневался... К Ковбою подскакивает ещѐ один

участник драмы, ранее не востребованный сюжетом ввиду полной непригодности к

сражениям и прочим развлечениям Всѐ Ещѐ Дикого Запада. Даже странно, как он сюда

попал... Это - молодой, очень стройный, узкоплечий молодой человек с нежно-розовой

кожей, девичьим румянцем, томным взглядом и с соответствующими внешности манерами

поведения.

- О, Ковбой! Как Вы прекрасны! Я, видите ли - свободный худождник! Я хотел бы Вас

писать! Возможно, обнажѐнным, или полу... Это был бы шедевр! Мы могли бы начать в

любое время! О-о-о!

Получив сильнейший пинок сапогом в тощий вихляющий зад, Художник растянулся в

пыли и от бессилия заплакал. Ковбой брезгливо вытер сапог пучком пожухлой травы, отвернулся и галантно предложил даме согнутую крендельком руку. И...

Вы ждали хэппи-энда, господа? А кто вам его обещал? Я? Ничего подобного! Фильм здесь

бы и закончился, а жизнь... Наша история только начинается!

Во-первых, дама с негодованием отвергает руку, т.е. с криком: “Отвали, подонок!”, -

просто-напросто отдергивает еѐ, попутно пытаясь влепить Герою пощѐчину другой! Ковбой

с изумлением смотрит на нее, ибо обычно Спасенные Дамы не отвергают и более

конкретные предложения. И вот тут-то он замечает совершенно невероятную деталь: наша

героиня – не Блондинка! То есть, не совсем Блондинка. Но и не Брюнетка! И даже

(Господи, спаси и сохрани!) - не Рыжая! И определить, Хорошая она или Плохая -

невозможно! Она - то ли Блоннетка, то ли Брюндинка, через прядь меняющая цвет волос.

5

Здесь бы нашему герою крепко призадуматься, ибо мелирование - явление совершенно из

другой жизни, где в салоне не пьют и не дерутся, а перекрашиваются и стригутся. Впрочем, он даже называется “ Салон”, а не “Салун”, как у порядочных людей. А, стало быть...

Но Ковбои задумываться не умеют, хотя иногда и морщат лоб ( в основном, при игре

в покер). Поэтому, поставив блок против неловкой попытки оскорбления действием, наш

герой пытается повторить попытку более настойчиво, сочтя предыдущее новомодной

формой кокетства. Дама возмущена до предела, что проявляется в лексике, где самое

ласковое выражение, которого удостоился Ковбой,это :” Выродок вонючий! “ В дело

вмешивается последний участник драмы, Скромный Священник. Описывать его мы не

будем: все Скромные Священники выглядят примерно одинаково, а в конфессиональных

различиях мы не очень-то сильны. Ну не мулла, не раввин - и ладно!

- Сын мой, остановись! Ты и так уже натворил много из того, что не поощряется

Богом!

- О чѐм Вы, святой отец? Я спас вас от бандитов!

- Ты, сын мой, убил пять человек, чтобы спасти четверых. Впрочем, до осознания

неправедности этого ты ещѐ не дорос. Время твоѐ ещѐ не доросло. Подойди ко мне, возьми

меня за руку и закрой глаза. Да не бойся, ничего плохого я тебе не сделаю.

- Бояться? Вас?! – У Ковбоя глаза от удивления чуть не выкатились из орбит. - Да я...

Ковбой подскочил к Священнику, схватил его за маленькую сморщенную ладошку, закрыл

глаза и почувствовал, как он падает куда-то вниз, ветер свистит в ушах... и т.д., и т.п. Вы

когда-нибудь пользовались Машиной Времени? Нет? Какая жалость!

Когда Ковбой открыл глаза... Ну, что вам сказать? Когда-то он слышал от кого-то, что

есть на свете сумасшедший город – Нью Йорк, но думал, что это - просто пьяная болтовня.

Как это - тысячи людей на улице одновременно? Это же, если нечаянно выстрелить -

Гражданская Война начнѐтся!

Людей было гораздо больше - наверное, миллионы. Они спешили, неслись во всех

направлениях, при этом все одновременно говорили на самых разнах языках, были одеты в

совершенно невообразимые одежды, на головах у многих творилось такое, что Ковбой не

назвал бы причѐской даже после третьей бутылки виски! В ушах, носах, бровях, как у

мужчин, так и у женщин, торчали многочисленные металлические серѐжки. Частенько

определить возраст или даже пол было невозможно.

По улицам, отчаянно гудя, ползли стада машин ( до этого в своей жизни Ковбой видел

машины, но совсем другие, и только две!) Надо всем этим морем движущихся тел нависали

огромные билдинги. Назвать ЭТО домом - язык не поворачивается. Дом - это место, где

живѐт одна семья. Ну, две-три...В Крайслер – билдинге, например, можно было бы запросто

поселить два-три города из тех, где побывал за свою жизнь Ковбой.

Пассажиры дилижанса во главе со Священником целеустремлѐнно пробивались куда-то в

этом муравейнике, пока не остановились перед зданием с надписью на фронтоне:” ..... суд”.

Какой именно суд, Ковбой разглядеть не успел, так как читал медленно и по складам, ибо