Прости меня луна (СИ)

Детские воспоминания о жарких песках Сулейха с годами стирались. Памятью владел страх, поселившийся в нем в болотах, и лишать себя спокойной жизни ради любовного опыта с женщиной Саардис не желал. Потому и принял решение — чтобы избежать любого соблазна, гнать от себя Стрелу.

«Все из-за нее? Из-за этой малолетки?», — кричала она.

«Глупая, здесь совсем иное, — Лоза улыбался, вспоминая синие глаза новенькой воспитанницы. Мужчина самому себе не смог бы объяснить, откуда у него такое притяжение к девушке, почти ребенку. Он, увидев ее, будто забывал, где находится. — Стоит мне посмотреть на Луну, как все внутри поет. Нет страха, нет обреченности, нет боли, лишь непонятное, всеобъемлющее счастье. Таким оно бывает только в детстве».

Саардис хоть слабо, но помнил, каким счастливым и беззаботным он был в Сулейхе. Болота быстро сделали его взрослым. Он сравнил бы чувство, вспыхивающее при появлении Луны, с любовью к матери, но, увы, таковой у него не было. Нежность к сестре? Может быть, может быть. Но у бахриманов нет сестер. Отец так толком и не ответил, почему среди детей Сулейха нет девочек, а сейчас и спросить не у кого.

— Лоза! — из своей комнаты, тяжело опираясь на клюку, вышла Даруня. Старуха всегда оказывалась рядом, стоило в его голове закружиться беспокойным мыслям. Видимо не зря монастырь носит название Мятущихся душ. — Ты надумал, что будешь делать с Первозданным камнем?

Воспитанник отложил ступу, в которой растирал травы.

— Это будет кольцо.

— Из золота?

— Нет, из кости зверя. Я отполирую ее до блеска.

— И как назовешь? — старушка хитро прищурила один глаз.

Сколько раз она задавала вопрос о Первозданном камне, но мальчишка постоянно уходил от ответа. Вчерашнее происшествие, когда впервые за время пребывания в монастыре Лозе пришлось снять браслет, должно было подтолкнуть его к верному решению.

Даруня как чувствовала, посылая своего ученика доглядеть за младшими. Знала ли она, что оборотни, похороненные у Мавкиного болота, ожили? Конечно, нет. Но до монастыря дошло известие, что жители Ляпети изловили мертвяка, свободно расхаживающего днем. Значит, сила Зла крепчает и нужно быть готовыми ко всякому.

— Я назову кольцо Утоление Жажды.

— Почему так? — растерялась монахиня. — Или тебе мало воды вокруг?

— Я хочу, чтобы наша жажда любви перестала быть опасной.

Даруня одобрительно кивнула головой.

Не всем известно, какие муки испытывает бахриман, стоит ему сделать женщину своей. Болезненные терзания, желание постоянно находиться рядом с годами не уменьшаются, а наоборот, нарастают как снежный ком. Жить только ею, по капле, день за днем высасывающей из тебя магию — это ли не плен? А какой узник не хочет обрести свободу?

Нет, Саардис никогда не испытывал того, чего боятся все бахриманы, ему достаточно было рассказов старших.

* * *

— Скажите, отец, бахриман чувствует, когда его женщине плохо? — слова «жена» или «мать» в их беседах на языке родины никогда не упоминались.

— Да, как и чувствует, когда его женщине хорошо. Любые ее сильные переживания будут волновать тебя, будь то радость или тоска. Ты не захочешь отойти от нее ни на шаг. А если и сделаешь его, то боль разлуки измучает тебя.

— Я не понимаю… Зачем убивать ту, что скрашивает жизнь своим присутствием? И неужели нам с тобой помешали бы женские руки?

— Разве я не справляюсь? — отец нахмурился. — Разве я мало дарил тебе любви и внимания?

— Все так, отец, но… — Саардис смутился, видя, как кровь прилила к лицу единственного родственника.

— Да, все мы жертвы традиций Сулейха, — Разим сидел в ветхой лачуге, сколоченной кое-как, а перед его глазами плыли залы родового белокаменного замка с ажурными потолками, где ветер играл с шелком занавесей, а на коротконогом столе ждал холодный щербет. И маленький сын, ползающий у его ног. Теперь сын вырос и задает неудобные вопросы. А рядом нет воспитателей, которые вместо отца рассказали бы ему, почему мужчине не следует надолго оставаться рядом с избранницей. — Даже если ты уедешь на другой край земли, твоя женщина все равно продолжит тянуть из тебя магию. А если уж ты был настолько глуп, что провел ее дорогой бахриманов, то превращение в простого смертного предрешено. Ты хотел бы стать презренным слугой?

Именно это было определяющим в выборе жить или не жить избраннице. Жить — значит через какое-то время перестать быть магом, опуститься на самый низ иерархической лестницы, испытывать муки любви, ревности, каждое мгновение чувствовать, как магия покидает тебя. Полностью зависеть от нее.

— Кому захочется терять дар создателя порталов? Кому претит мысль завладеть с помощью магии огромными богатствами, а в итоге в числе немногих править миром? — отец поднялся, колченогий стул с грохотом опрокинулся, но шум не помешал Разиму поучать любопытного отпрыска. — Женщины для нас зло, их нельзя любить, нужно относиться как к сосуду, дающему жизнь сыновьям. И только смерть избранниц возвращает нам свободу.

* * *