Прости меня, папочка

Его голос принадлежит сломленному, отчаявшемуся, испуганному человеку, и я знаю, что он искренне говорит о том, что не хотел причинить мне боль… не то чтобы это избавило меня от боли в спине.

— Покажи мне, где болит, милая.

Я не могу смотреть ему в глаза, поэтому переворачиваюсь на живот и зарываюсь лицом в мамину подушку, продолжая рыдать. Я понимаю, что это ее подушка, по запаху сухого шампуня, которым она пользуется, и сбрасываю ее с кровати.

Не похоже, что она ей понадобится.

Я завожу руку за спину и указываю на то место, где болит сильнее всего, пока мои слезы пропитывают одеяло.

Я вздрагиваю, когда ощущаю легкое, как перышко, прикосновение его губ и царапанье его бороды по моей спине, где скоро появится огромный уродливый синяк. Когда он забирается на кровать, его вес заметно прогибается, и я чувствую, как он нависает надо мной.

— Я… — поцелуй — так… — поцелуй — сожалею… — поцелуй — милая.

Мои слезы высыхают одна за другой, пока он продолжает целовать мою спину, делая небольшие круги вокруг раны, затем из стороны в сторону, затем ниже… ниже… ниже… пока он не начинает целовать полоску кожи чуть выше пояса моих шорт. Моя кожа покрывается мурашками, когда он не двигается в течение нескольких мучительно долгих минут, его дыхание овевает мою поясницу.

Я не знаю, что делать. До сих пор каждый раз, когда я открывала рот, просила о большем или стонала, это приводило к катастрофе. Я боюсь, что если я сейчас открою рот, то снова все испорчу. Поэтому я сжимаю губы и жду, что он будет делать дальше.

Мой живот трепещет, когда он спрашивает меня низким, хрипловатым шепотом.

— Еще где-нибудь болит?

Я бросаю взгляд через плечо, и то, что я вижу, заставляет мою киску изнывать от желания. Желание, которое я видела раньше в его великолепных карих глазах, ничто по сравнению с тем адом, который я вижу сейчас. Он стоит надо мной на коленях, мои ноги прижаты к его бедрам, и он слегка проводит пальцами по моему бедру. Я прикусываю нижнюю губу и киваю, все еще боясь открыть рот.

Он прижимает палец к ложбинке на моей талии.

— Здесь… больно?

Я качаю головой.

Он скользит рукой по моему боку и под живот, где я прижимаюсь к матрасу, и я неудержимо вздрагиваю, когда мой адреналин подскакивает, когда он давит на нижнюю часть моего живота.

— Здесь?

Его голос глубокий и опьяняющий.

Я качаю головой.

Он делает долгий, прерывистый вдох, затем просовывает кончики пальцев под пояс моих шорт, когда я чуть приподнимаю бедра, чтобы дать ему больше места.

— Здесь…болит?

Я киваю, затем качаю головой, надеясь, что он опустит руку ниже.

Когда кончик его среднего пальца скользит под мои трусики, между половых губок, он спрашивает.

— Здесь? Здесь больно?

Я всхлипываю и киваю, приподнимая и наклоняя бедра чуть выше.

Он тихо чертыхается, и тогда моя кровь начинает бурлить. Одной рукой он с ловкостью расстегивает верхнюю часть шорт и, приподняв мои бедра, с легкостью снимает их вместе с ярко-розовые трусиками с моей задницы вниз по бедрам. Он отодвигается назад, пока стягивает их с моих ног и сбрасывает с кровати.

Не знаю, чего я ожидала, но только не того, что он встанет и, дергая себя за щетину, попросит меня слезть вслед за ним. На этот раз я даже рта не раскрыла, но все равно каким-то образом умудрилась все испортить, что бы это ни было. Я не смогу вынести еще одного мучительного отказа с его стороны, поэтому вместо того, чтобы умолять или пытаться соблазнить его пойти со мной дальше, я опускаю взгляд на свои ноги и, шаркая ногами, начинаю уходить.

Папа протягивает руку, прежде чем я успеваю отойти слишком далеко, и, взяв меня за бедра, поворачивает лицом к кровати, а сам оказывается у меня за спиной. Он скользит руками вверх и обхватывает мою талию, дотрагивается до моей груди, затем оставляет нежный поцелуй на моей шее, когда я выгибаю спину от того, что это такие приятные ощущения, когда его теплые, грубые руки сжимают и ласкают мою плоть, подобно любовнику.

Бьюсь об заклад, я могла бы кончить прямо сейчас, если бы это было всем, что он готов мне дать.

— Наклонись над кроватью, милая, для более лучшего поцелуя.

У меня возникает желание сказать да, папочка, когда я прижимаюсь грудью к матрасу, но сдерживаюсь, потому что не хочу, чтобы все снова застопорилось.

Он подходит ко мне сзади, и я чувствую, как грубый материал его джинсов касается моих ног. Затем я ощущаю прикосновение его щетины и губ, когда он целует меня в затылок, между лопатками, вниз по позвоночнику, а затем его руки и губы оказываются на моей заднице.

Мой папа буквально целует меня в задницу… и я никогда не испытывала такого возбуждения.

Я издаю стон, когда он обхватывает ладонями мои ягодицы, разводит их в стороны и говорит: — Выгни спину. Сильнее.

Я хватаюсь за одеяло и приподнимаюсь на цыпочки, выгибая спину так сильно, как только могу, приподнимая бедра.

— Идеально. Так чертовски идеально. Оставайся в таком положении и дальше.