Прости меня за любовь

— Она либо призна́ет себя виновной, либо попытается сослаться на временное помрачение рассудка. Но в любом случае ей не выкрутиться. Больше того, я думаю — теперь ей придется признать себя виновной во всем, в чем ее обвиняют, после чего она отправится в тюрьму на очень долгий срок. — Джим покачал головой. — Когда я разговаривал с ней у нее дома, она произвела на меня впечатление человека достаточно вменяемого. Мне и в голову не могло прийти, что мисс Паркер окажется способна на подобный поступок. Извини, одну минуту…

Он полез в карман и достал завибрировавший мобильник. Звонил Джек Спрэг.

— Да, я уже знаю, — сказал Джим в трубку. — Мне позвонили, как только это случилось. Я сейчас у мисс Джонс. Сначала мисс Паркер побывала у нее, но мисс Джонс ее не впустила… Да, к счастью… Да… Да… Знаю… Ну пока, я перезвоню. — Он убрал телефон и повернулся к Талли. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он мягко.

— Я… я не знаю, — честно ответила Талли. К счастью, голова у нее больше не кружилась, но она все равно чувствовала себя растерянной и слегка дезориентированной, да и страх ее еще не совсем прошел.

— Я ведь хотела позвонить Ханту, предупредить, что Бриджит очень зла на нас… на него, но потом решила, что это не мое дело… Что он сам разберется. Я думала, она будет ему только звонить, как и мне, понимаешь?.. Я даже вообразить не могла, что Бриджит сразу явится к нему и… и начнет… — Она подняла голову, чтобы взглянуть на Джима, и ее глаза наполнились слезами. — Если бы я позвонила, Хант, быть может, остался бы в живых! Я должна была его предупредить…

— Не думаю, чтобы это действительно спасло мистера Ллойда, — покачал головой Джим. — Мисс Паркер очень хотела ему отомстить, и она добилась бы своего — не сегодня, так завтра или в любой другой день.

— Бриджит не хотела, чтобы он свидетельствовал против нее. Она мне так и сказала.

— Разве она сказала тебе, что собирается его прикончить или заставить замолчать каким-то другим способом? — Сам того не замечая, Джим заговорил в своей профессиональной манере, и Талли покачала головой.

— Нет, но… Она была очень взвинчена, это я заметила.

— Взвинчена, но в своем уме? Или…

— Более или менее в своем. Бриджит не была похожа на женщину, которая готова кого-то застрелить. Правда, она очень злилась — называла меня ничтожеством и другими словами… Я, кстати, до сих пор не уверена, действительно ли Бриджит побывала возле моего дома, или она сказала это просто для того, чтобы меня напугать.

— Что ей было нужно?

— Она сказала, что хочет забрать свой старый кейс, но я ответила, что пришлю его по почте. После этого она некоторое время говорила мне гадости, а потом бросила трубку.

— Понятно. — Джим кивнул, и они спустились в кухню. Там он заварил ей чашку чая и полез в холодильник за молоком или сливками. Увидев, что внутри почти пусто, Джим улыбнулся. — Ты что, совсем не покупаешь продукты? — спросил он.

— В последнее время — нет, — улыбнулась в ответ Талли. — Если честно, я почти не умею готовить. Не умею и не люблю. Наверное, у меня нет к этому способностей.

— Ты вообще что-нибудь ешь?

— Да… То есть иногда. Но не слишком часто. Все эти переживания… в общем, мне не до того. Так, кусочек там, кусочек здесь…

— Я вижу, — кивнул Джим. Талли действительно выглядела очень худой, тонкой, почти прозрачной.

— Не могу поверить, что Хант мертв… — Помимо своей воли Талли вновь заговорила о потрясшем ее событии. — Я должна была его предупредить!.. Напрасно я этого не сделала. С моей стороны это было… ошибкой.

Она действительно так думала, Джим понял это по ее печальному взгляду.

— Перестань, — строго сказал он. — Мисс Паркер добилась бы своего в любом случае. Твое предупреждение ничего бы не изменило.

Талли кивнула. Ей очень хотелось ему поверить, но она не могла, как не могла и успокоиться. Вместо этого она снова начала плакать. Прошедшие месяцы дались ей очень нелегко, а теперь еще эта страшная трагедия с Хантом… Талли еще не сознавала, что большинство неприятностей позади и что Бриджит исчезла из ее жизни навсегда или, по крайней мере, на очень долгое время.

Джим просидел с Талли еще час, но наконец поднялся, собираясь уходить. Теперь он был уверен, что ей ничто не грозит, никакая опасность. Но когда Джим отворил парадную дверь, то увидел на дороге перед особняком четыре телевизионных фургона и несколько фотографов-папарацци. Пресса прибыла и взяла дом в осаду.

Быстро закрыв дверь, Джим повернулся к Талли.

— Там, снаружи, — репортеры. Не открывай дверь и не выходи к ним. Шторы тоже лучше задернуть, если есть жалюзи — опустить. Они будут звонить по телефону — не бери трубку и вообще ни с кем не разговаривай, если, конечно, сама этого не захочешь.

В последнем он, правда, очень сомневался, да и Талли решительно затрясла головой. На ее бледном лице вновь проступило выражение испуга.