Прости, но я скучаю

Маккензи кивнула, ни дать ни взять, святая. Ангел, да и только. Типа да, нужно было спросить, это она кругом виновата, и поэтому вполне позволительно так с ней разговаривать после того, как она заплатила за их кофе. Сунна собралась было выдать Мод по первое число, но, прежде чем она успела произнести хоть слово, Мод поникла, шляпа съехала ей на лицо, вороньи перья грозили окунуться в кофе Сунны.

– Извини, Маккензи. Просто я сегодня особенно устала. Я почти не спала с тех пор, как пришло это письмо. И до этого тоже мало спала.

Маккензи, казалось, удивило это извинение (но меньше, чем должно было, подумала Сунна).

– Нет, нет, я понимаю, – проворковала Маккензи. – Все в порядке. – На мгновение показалось, что она сейчас протянет руку и погладит Мод по макушке, но нет, она сложила руки перед собой на столе. – Кстати… об этом письме… Могу я спросить, кто, по-вашему, его написал?

– Нет, – тихо сказала Мод. – Не можешь.

Маккензи умоляюще посмотрела на Сунну, и Сунна поняла, что ей нужна помощь, чтобы сменить тему. Чтобы отвлечь внимание от Мод, как будто Мод заслуживала передышки. Сунна притворилась, что не поняла, и сделала глоток кофе.

– Сунна? – Маккензи не собиралась спускать ее с крючка.

– Что?

– А по-твоему, кто это написал?

– Не знаю. Ты же сама сказала – это может быть кто угодно.

– Ну да, но мы собираемся провести здесь несколько часов, и нам больше нечем заняться. И ты бы не пришла, если бы у тебя не было предположений.

Сунна пожала плечами.

– Хорошо, ладно, – сказала она. – Ты права, нам больше нечем заняться. Если письмо мне, его, вероятно, написала одна девчонка по имени Бретт.

Маккензи кивнула.

– Давай выкладывай. Всю историю.

– Хорошо. – Сунне вдруг захотелось рассказать кому-нибудь свою версию их истории, поговорить о Бретт с людьми, которые ее не знали и не были в нее влюблены. Далеко от Торонто, далеко от наград Бретт и рекламных плакатов. Сунна вытащила телефон, открыла Инстаграм и вошла в профиль Бретт. Фото профиля было взято с обложки женского журнала. Ее девиз гласил: «Сделать мир лучше/Выглядеть прекрасно». У нее было три миллиона фолловеров, но сама она была подписана только на четыреста.

– Ну вот, это она. – Сунна повернула к ним телефон в надежде, что Маккензи скажет что-нибудь вроде «Надо же, как задается».

Но на Маккензи фото произвело другое впечатление. Слишком сильное.

– Бретт Залещук? Ты знакома с Бретт Залещук? Это Бретт Залещук стала твоим призраком?

– Ты что, знаешь эту женщину, Маккензи? – Мод забыла о приступе жалости к себе и теперь, отведя очки от лица, одновременно наклонялась к телефону и тянула шею в сторону от него – занятие трудное и контрпродуктивное.

Маккензи рассмеялась и покачала головой.

– Где мне! То есть лично, конечно, нет, но кто она такая, отлично знаю. Все мои подруги от нее в восторге. Она… в общем, важная персона. – Маккензи, должно быть, заметила, что Сунна пристально смотрит на нее, потому что начала внимательно изучать свои руки и добавила: – В некоторых кругах. Для определенного типа людей.

Разочарованная Сунна рассматривала экран.

– Бретт была моей лучшей подругой – мы вместе учились в Торонтском университете. Мы обе хотели… вроде как изменить мир к лучшему. – Ей вдруг показалось странным, что она произносит это вслух. Она смутилась. Как маленькая девочка, которая рассказывает двум взрослым, что, когда вырастет, обязательно станет принцессой. Раньше она не стеснялась своих устремлений; когда же это началось? Вероятно, когда она потерпела крах во всем. Без смущения рассказывать, что ты всегда мечтала быть принцессой, можно только в одном случае: если ты стала-таки принцессой или, по крайней мере, собираешься замуж за принца. – Мы встретились в студенческой гостиной в первый день занятий. Мы сидели за разными столами, лицом друг к другу, и читали одну и ту же книгу. Я подняла глаза и поняла это за долю секунды до того, как она подняла глаза, и тогда я спросила: «Хорошая книжка?» А она засмеялась и подошла, чтобы сесть рядом. В такие моменты чувствуешь себя как в пилотном эпизоде супердрянного сериала. Мы подружились в тот же миг.

Маккензи умела слушать. Она то и дело кивала, ее выразительные глаза как будто говорили: «Продолжай, продолжай, продолжай – все это так интересно». Но Мод быстро отвлеклась, заерзала, стала смотреть на часы, словно умоляя стрелки двигаться быстрее. Ее глаза говорили: «Заткнись, пропусти эту часть, ты отнимаешь у меня время».

Однако она была права – точнее, правы были ее глаза. Сунна могла спокойно пропустить годы учебы в университете, ночи, проведенные в планах, мозговых штурмах и мечтах, всю историю дружбу с Бретт, которая больше походила на брак по своей спаянности и устремленности в будущее. Это и вправду нужно было пропустить, потому что Сунне было грустно говорить о том времени. Очень жаль, что конец может испортить начало и середину.