Прости себе меня (СИ)

Что она творит?

Дани, остановись... ты не должна с ним сближаться. Что. Ты. Делаешь?

Его пронзительный взгляд проникал сквозь кожу. Он смотрел долго. Не моргая и не выдавая своих эмоций.

— Откуда твой шрам на губе? — точно так же поднял руку, чтобы прикоснуться к ней.

— Это мелочь, — нахмурилась. Но позволила его большому пальцу пройтись по нижней губе.

Это действительно мелочь. Просто несчастный случай.

— И всё же, — кажется, миг его откровений подошёл к концу.

— Неудачное приземление, — чувствуя, что вновь поддаётся его гипнозу. Дышит через раз, пропуская через себя каждое незначительное движение, — стол... он раньше стоял рядом с кроватью. Я валилась с ног и промахнулась... рассекла губы.

Казалось, что это звучит слишком нелепо...

— Хорошо, что не глаз, — скупая улыбка украсила мужские губы.

На кончике её языка вертелось слишком много вопросов. Они роём пчёл создавали в голове самый настоящий хаос.

— Почему ты не рассказал родителям? Почему они не знают? — Дани действительно не понимала. В голове не укладывалось. Почему?! Десятки "почему" и ужас, оседающий на коже.

— Ты знаешь почему, — он снова налил себе воды и, выпив половину, протянул стакан Даниэле, — сама говорила: я трус.

...

Это были чувства, разрывающие изнутри. Раздрай, который она не испытывала ранее. Всё смешалось. Голова кипела и была готова лопнуть.

Как так вышло? Как, чёрт возьми?!

И почему его родители не заметили?!

Он ушёл не сразу. Но больше не настаивал ни на завтраке, ни на сырниках. Выкурил на крыльце пару сигарет. Молча. Задумавшись о чём-то своём. Дани смотрела на то, как прижимаются его пальцы к губам при каждой затяжке, и ощущала у себя во рту вкус табака.

Странно.

— Теперь ты знаешь все мои секреты, Муха, — Егор повернул к ней голову, слегка прищуриваясь от дыма, попавшего в глаза, — секреты... грязные тайны... всю подноготную.

— Тебе стало легче? — девушка робко шагнула к нему и остановилась рядом. Плечо к плечу. Почти.

— А должно было? — тёмные брови сложились домиком и сейчас он напоминал Даниэле того самого маленького Егора, с которыми они когда-то дружили в детстве. — Только не говори мне, что я должен был посещать психолога и прочую херь...

А ведь она не об этом...

— Я про другое, — она качнула головой, нарочно переводя внимание на себя, — Ты делал это со мной. Тебе от этого было легче? Оно того стоило?

Парень скривил губы и, тихо усмехнувшись, бросил окурок в пепельницу. Хотелось закурить ещё одну, но это слишком.

— Нет, — уверенно произнёс, глядя ей в глаза, — нет, Даниэла. Легче мне от этого не становилось.

— Тогда зачем? — она поджала губы, походя на обиженного ребёнка, — всё это время? И сейчас? Я просто не понимаю!

— А разве плохие поступки поддаются какому-то объяснению? М? Им нет оправдания, Муха. Их просто делают. Прихоть. Больная действительность.

Дани продолжала смотреть на него своими большими зелёными глазами. Он видел в них влагу. Она скапливалась в уголках, норовя превратиться в слезинки.

Это паршиво.

— Что теперь будет, Егор?

Вопрос сам сорвался с губ. Такой, казалось бы, простой... и невероятно сложный.

Егор не отрывал от неё настороженный и пробирающий до костей взгляд. Целая вселенная мыслей. И ни одного слова.

Его плечи как-то неуверенно дёрнулись. А уголки губ вдруг едва заметно задрожали. Он заметил это за собой и в ту же секунду растянул их в широкой улыбке. Такой ненастоящей. Ледяной и отталкивающей.

— Простим друг друга? И забудем?

Забудем?

Дани на какое-то время потерял дар речи.

Простим?

А ему есть за что её прощать?

— Я в чём-то виновата перед тобой, Егор? Всё ещё не веришь мне?

— Это так важно?

— Да! — прикрикнула на него, но тут же прикусила губы. Нервно тряхнула головой, собираясь с мыслями. — Это важно для меня! Потому что я не понимаю! До сих пор не понимаю, как я могла забыть что-то подобное! Я... Господи! Должно быть, это какая-то ошибка!

— Я видел тебя тогда. Ты шарилась по нашему заднему двору. — чересчур спокойно произнёс. — Я был в подвале. Мы были. Я видел, как ты встала на четвереньки, заглядывая в окно. В своих ядовитых колготках и жёлтом дождевике.

Не может быть.

Она ничего такого не помнит!

Да, у неё был дождевик. Жёлтый. И эти колготки. Она обожала их.

Но она ничего не видела...

— Я... — запнулась, подбирая слова, — Егор... возможно я была там. Я не спорю. Но... я клянусь тебе, что не видела ничего такого. Я бы не молчала! Чёрт! Ты же знаешь меня, как никто другой! — злилась и буквально кипела от негодования. Почему всё это свалилось на их головы?! — Знал... я бы никогда не умолчала. Я бы помогла тебе.

Сопля зелёная... помогла бы она...

— Я тебя услышал, — будто отмахиваясь от громкой бравады, Гордеев отвлёкся на её губы. Такие сочные. Чуть-чуть влажные. Манящие.

— Услышал меня? Что всё это значит? Ты хоть понимаешь, что натворил, Егор?! Чем ты лучше, скажи мне? Скажи?! Чем ты отличаешься?..