Прости за любовь

Карлсон накормил Малыша борщом, заставил побриться и принять душ. Уложил в постель, сказал, что завтра они с Фрекен Бок придут утром, к девяти, а Малышу лучше свалить на работу и без звонка не возвращаться.

– Спасибо, дядя Валя. – Дима зевнул. – Что бы я без тебя делал…

– Взял бы веник, тряпку…

– Я не про это. – Дима закрыл глаза. – Ты хороший, я люблю тебя, Карлсон.

– И я тебя люблю, Малыш.

Дядя Валя выключил свет и вышел из спальни.

Как он ушел из квартиры, Дима не слышал. Он уже крепко спал.

В шесть вечера Катя еще убирала.

– Я уже заканчиваю, тут на час-полтора, – в трубку проворковала она.

– Может, на завтра перенесешь? – спросил Дима.

– Дмитрий Семенович, у вас тут… Извините, если все не убрать, то никакого толку не будет. А вы приезжайте, я вам мешать не буду.

Дима вышел из офиса в начале восьмого, купил на углу пиццу и поехал домой. Если Катя еще не ушла, то они вместе поужинают, и надо, чтобы она взяла деньги. Обязательно.

Катерина убирала коридор. Она встретила его с тряпкой в руке, раскрасневшаяся, растрепанная и с улыбкой до ушей. На ней были широченные то ли голубые, то ли салатовые бриджи, из которых торчали тоненькие ножки, футболка, из-под которой виднелись ключицы, и тапочки. Ее локти привлекли внимание Димы – они были очень острые.

Его душу сковала жалость, не сиюминутная, а непреходящая, родительская жалость сильного взрослого человека к слабому молодому созданию. Он уже не раз испытывал ее, теряя своих так и не увиденных детей, но сейчас он не плакал от бессилия, а осознавал, что может помочь, может сделать так, что эти нелепые локти округлятся, а тело под футболкой обретет красивые женские формы. И для этого не нужно что-то сверхъестественное, нужно всего лишь помочь. Нужно пристроить ее на курсы, а после платить достойную зарплату. Нужно помочь ей обрести уверенность в том, что завтра все будет лучше, чем сегодня. И никогда не забывать, что она видела войну, – только так можно помочь ей забыть весь этот ужас.

– Добрый вечер. – Она вытерла лоб тыльной стороной ладони. – Я сейчас домою коридор и площадку да еще входную дверь вытру.

– Хорошо, я не буду тебе мешать.

Дима замешкался, не зная, куда ступить. Катя бросила тряпку на пол и поставила перед ним тапочки:

– Ваши?

– Да.

– Туфли оставьте на тряпке.

Дима сунул ноги в тапочки и повесил пальто в шкаф.

– Составишь мне компанию? – Он помахал коробкой с пиццей.

– Спасибо, я у Валентина Васильевича поем, – смущенно ответила Катя.

– Ну, как знаешь, – сказал он и пошел в кухню.

Уговаривать не хотелось.

Покупая пиццу, он чувствовал голод, а сейчас аппетит пропал. Он поставил коробку в холодильник и пошел в гардеробную. Там он снял пиджак и сел на стул. Он любил после работы сидеть здесь в полной тишине. Если закрыть дверь, будет слышно только тиканье наручных часов. Его взгляд скользил по пиджакам, рубашкам, полкам с аккуратно сложенными джемперами и безрукавками и вдруг наткнулся на большую белую коробку на верхней полке.

Он не видел ее раньше. Или видел и не обращал внимания?

Дима придвинул к шкафу лестницу и снял коробку с полки. Открыл – и его руки дрогнули: внутри лежало белое детское одеяло, вышитое пестрыми котятами, щенками, телятами и гусятами, и по всему одеялу зеленела травка. Дима сел на стул, опустил голову на руки и закрыл глаза…

Это потом он ругал себя на чем свет стоит, вспоминая испуганное лицо Кати, как она сидела у его ног на корточках, заглядывала ему в глаза и спрашивала, чем может помочь, утешить в горе. И тоже плакала. Это потом, терзая себя, он сотни раз вспоминал, как вытирал одеяльцем слезы, свои и Катины. И что она говорила: «Все будет хорошо», – и гладила его по голове, по плечам. Она поднялась на ноги, и он прижался лицом к ее животу. И вдруг почувствовал необычайное тепло…

Дима оттолкнул Катю довольно резко и грубо. Она испугалась и начала в спешке собираться. Он стал совать ей деньги, она отказалась и убежала. Потом позвонил дядя Валя и сообщил, что Катя уже дома и чем-то расстроена. Диме не понравилось, как она убрала?

– Нет, что ты, очень даже понравилось. Но она отказалась взять деньги.

– Малыш, – после короткой паузы сказал дядя Валя, – зря ты так.

– Она мне ничем не обязана.

– Но с деньгами все равно зря!

Дядя Валя был прав.

– Я сейчас позвоню ей и извинюсь.

– Она в ванной, позвони позже.

Позже Катя не ответила, а ввязывать в ситуацию дядю Валю – звонить на его телефон и звать ее – он не хотел.

Дмитрий проснулся довольно поздно, в начале девятого. Всю ночь ему снилась Катерина, она плакала и спрашивала: «Зачем вы так? Я ничего плохого вам не сделала!» Он хватал часы и проклинал время за то, что оно ползет слишком медленно. Дядя Валя уйдет на работу без четверти девять, вот тогда он позвонит.

Без десяти девять он позвонил, но она не ответила.

Он позвонил дяде Вале. Тот сказал, что утром Катя была дома, но собиралась искать работу.

– Но она должна идти на курсы секретарей, она обещала.

– Не знаю, она сказала, что пойдет работать.