Прости за мою любовь

Она за рулем, а я рядом на пассажирском сидении. Голова уже почти не болит, но состояние все равно сонное. Думаю, погода в этом тоже виновата.

– Нет, ты забрала у меня телефон.

– Ладно, я сама ему наберу. – Мама непроизвольно кривит рот, когда говорит о папе. – Он вчера звонил вечером, спрашивал о тебе.

– Хорошо.

– Если хочешь, можешь съездить к ним.

– Конечно, съезжу, но позже. Сейчас спать хочу.

Отец не в восторге от моего переезда в Германию. Вроде давно не принимает особого участия в моей жизни. Я выросла, по воскресеньям водить на карусели меня не надо, у него есть еще младшие дочери от нового брака, которые требуют больше внимания, но из-за Германии мама с отцом поругались. Все дело в расстоянии. Когда мы в одном городе, то как будто всегда рядом, даже если не общаемся неделями.

– Дома отдохнешь. Я вот думаю, отменять ли поездку к Олегу. Билеты уже куплены…

– Что? Даже не вздумай из-за меня это делать. У меня все нормально!

– Я не могу оставить тебя тут одну, беспокоюсь. А если уеду, буду беспокоиться еще сильнее, – хмурится мама.

– Будем созваниваться каждые два часа, и попрошу Машку пожить со мной. Как тебе такой вариант?

– Не нравится, – смеется мама, а затем добавляет: – Ладно, ответь на телефон. Кто там такой настырный никак не может успокоиться?

И правда, мой смартфон вот уже пару минут беспрерывно вибрирует от новых сообщений. Судя по частоте отправки это либо Маша, либо Антон.

Оказалось, звонил Тони. Мы быстро говорим, я его убеждаю, что ничего страшного не произошло, но пару дней мне стоит отлежаться. Дальше опять буду бодрая и свежая. Друг выслушать молча не может, перебивает каждую фразу. Ему нужно знать все, а я начинаю уставать. Приходится свернуть разговор банальной фразой о том, что мы уже приехали, хотя до дома еще пара кварталов.

– Так вот, – продолжаю беседу с мамой, – пару недель я смогу пожить одна…

Телефон опять вибрирует, я закатываю возмущенно глаза и не глядя отвечаю:

– Антон, мне правда ничего не нужно: ни апельсины, ни шоколадки. Только покой, который ты мне отказываешься почему-то дать.

– Это я.

Комок в горле невозможно проглотить. Вдохнуть и выдохнуть тоже мешает. Испуганно смотрю на маму. Она не подозревает, что в моей вселенной только что произошел взрыв, включает негромко музыку и выбивает пальцами ритм по рулю.

Кажется, я молчу слишком долго, потому что мой собеседник нетерпеливо покашливает.

– Кирилл, – уточняет он, наивно полагая, что я когда-нибудь смогу его забыть.

– Привет. Я узнала.

19 Глава

– Так, кхм… – Прочистила севшее горло, придала тону серьезности и, набравшись смелости, спросила: – Ты что-то хотел?

Сам позвонил! Мне позвонил!

Пока в голове не начал играть марш Мендельсона, я пытаюсь взять себя в руки. Это просто звонок. Ничего он не значит. Вежливость и все остальное прочее. Должно быть вполне логическое объяснение этому его порыву. Я очень стараюсь, чтобы мои влюбленные мозги не превратились в кисель и продолжали рационально и холодно мыслить, услышав голос Кирилла.

Мама еще рядом сидит и, я почти уверена, вслушивается в каждое сказанное мной слово. Если она узнает, кто звонит, вырвет телефон из моих рук и выбросит в окно. Видимо, поэтому стискиваю силиконовый чехол сильнее.

– Да… Слушай, я, наверное, не вовремя. Я хотел насчет лагеря с тобой поговорить, – начинает Кирилл.

ЗАГС в воображении исчезает так же быстро, как и дым на ветру.

– А-а-а, – тяну, пожалуй, слишком разочарованно, – я пока на больничном, не знаю, выпишут ли меня к тому времени. Возможно, не поеду.

Тру лоб, жую губу. Со всеми произошедшими накануне событиями совсем забыла о лагере первокурсников.

Лагерь, о котором я мечтала, теперь висит под большим и жирным знаком вопроса. Парень, о котором я так же мечтала, имеет со мной всего одну тему для разговоров, и, кажется, теперь я только что ее исчерпала. Скорее всего, он больше мне никогда не позвонит и не напишет. Ему просто незачем это больше делать.

Блин. Что же делать мне? Что сказать?

– Понятно. – На том конце слышу шорох, как будто телефон перекладывают из одной руки в другую.

Кирилл тоже думает о том, как продолжить разговор? Или уже жалеет о том, что позвонил?

Машина поворачивает в наш двор, и мама показывает глазами заканчивать болтать. Хотя я и не болтаю совсем. Напряженно дышу в трубку, боясь положить ее первой. Глупо надеюсь на что-то. Может, на чудо?

– Ты все еще в больнице? Может, нужно чего? – говорит Кирилл. – Ты только скажи, я завезу.

– Не… не-е-ет. Меня только что отпустили домой, – и я уже жалею об этом, – вот подъезжаем. Меня мама забрала.

– И мама предупреждает: кто бы это ни был, кладите трубку. Ей нельзя пользовать телефоном! Пара дней покоя. Дашка моя никуда не денется. Потом звоните, сколько хотите, все потом.

Мама так громко вклинивается в наш разговор, что я подпрыгиваю и в ужасе округляю глаза.

Ну, ма-а-ам. Стыдно – капец.