Прости за мою любовь

В подтверждение ее слов одна лампа совсем гаснет… Студенты, стоящие в очереди, недовольно шумят. Я в их числе, последнее время у меня совсем не водится наличности. Только карты. Вот попала.

– Паш, я ничего не буду. Сяду вон туда, займу место, – показываю на освободившийся у окна столик.

Пашка кивает и отворачивается от меня, потеряв всякий интерес, его больше волнует набитая булками витрина. Не могу его осуждать. Сама после трех пар очень хочу есть. Ищу в сумке жвачку и, закинув ее в рот, достаю телефон.

Мои сообщения Ивановой так и не доставлены. Хмурюсь, почесав кончик носа. Надеюсь, у нее все хорошо. Звонки не проходили, отчего я хмурюсь еще больше. У Маши сложные отношения с родителями. И вообще у нее дома обычно все сложно. По Машкиной лощеной внешности, простой, но хорошей одежде, подвешенному языку и яркому макияжу никогда не скажешь, что ее воспитывают алкоголики со стажем. Она очень стесняется своей семьи и почти ничего не рассказывает даже мне. Раньше какая-то информация еще проскакивала, но с возрастом Машка перестала жаловаться на эту сторону своей жизни совсем.

Вкусно пахнет кофе, на стол опускается поднос, на котором стоят два картонных стаканчика с ароматным напитком и два маффина. Черничный и шоколадный.

– Спасибо, Паш, – не поднимая головы, произношу я, быстро печатая сообщение Антону. Он обещал сегодня после пар меня забрать и покатать по городу по делам.

– Кто такой Паша? – спрашивает знакомый голос.

От того, что я резко вздернула голову, кружится голова. Во все глаза смотрю на Морозова. Он мне не привиделся? Нет, вроде точно Кирилл, сидит со мной за одним столиков. Вытянул свои длинные ноги, почти касаясь моих. С чего он ко мне подсел? Видимо, не только я задалась этим вопросом, по буфету пробежал тихий шепоток, спустя пару секунд все загалдели как обычно.

– Паша – это я. – Колесников с одним стаканом кофе и тремя пирожками на своем подносе оказывается рядом, – Даш, я к Уваровой сяду, скинь мне потом свои решения, ладно?

– Ага, – киваю одногруппнику и опять поворачиваюсь к Морозову, он как раз надрывает пакетик с сахаром над одним из стаканчиков. – Привет.

– Привет. Тебе один или два?

– Два. Ты купил мне кофе?

– Ага, и маффин. Тебе какой? С черникой или шоколадом?

– С черникой. – На губах заиграла совершенно дурацкая улыбочка, которую я тут же прячу за горячим бумажным стаканчиком.

– Угощайся.

Морозов подвигает ко мне поближе кекс и улыбается уголками губ.

– Кекс не отравлен? – с подозрением кошусь на сдобу и улыбающегося Кира.

Подозрительно это все.

Он сегодня одет в просторную черную толстовку с эмблемой известной спортивной марки, на ногах драные на коленке черные джинсы и белые кроссовки. Вот что значит, человек постоянно ездит на машине, у него идеально чистая обувь. А я сегодня потратила пачку салфеток и двадцать минут времени, пока оттирала грязь с осенних ботинок в женском туалете на втором этаже.

– Думаешь, хочу от тебя избавиться таким способом? – Брови Морозова поднимаются, на губах играет ядовитая усмешка.

Он нацепил на себя такую знакомую мне маску мерзавца.

По телу бегут мурашки. Я ступила на опасную почву, в кусты бежать пока рано, есть вариант лучше – отшутиться. Мне неуютно ощущать себя под пристальным вниманием остальных студентов в столовой. Через пару столов от нас сидят сестры Каримовы, и я могу с уверенностью заявить, что в студенческом сплетнике уже вышла заметка о том, что «У сталкерши Засимовой сбылась мечта, Кирилл Морозов сел рядом с ней сам».

М-да. Слава, конечно, в универе у меня так себе. Уверенности мне это совсем не добавляет. Наоборот, вдруг захотелось, чтобы Морозов отсел от меня подальше, и вообще близко на людях не подходил.

– Ты всегда мечтал избавиться. Упускаешь отличный шанс, – говорю я и придвигаю к себе черничный маффин. Аккуратно снимаю коричневую бумагу, в которую он обернут, но не ем. Оставляю кекс одиноко стоять на столе. Тянусь за кофе. Почему-то пошутить насчет яда в напитке мне в голову мысль не пришла.

– Потерплю тебя немного, а то, боюсь, не вывезу двенадцать детей в лагере один.

Хочется бросить кекс в довольное лицо Морозову.

– Какой же ты…

– Мерзкий?

– Именно.

– Поддерживаю имидж. Ешь кекс, все с ним в порядке.

В подтверждение своих слов парень тянет через стол руки и хватает мой кекс. Наблюдаю обалдевшим взглядом, как Кирилл надкусывает маффин и возвращает его мне.

– Теперь твоя очередь.

– Э-э-э. Спасибо. Я передумала и хочу шоколадный.

– Я так и думал.

Следующие пять минут мы пьем кофе в абсолютной тишине. Просто смотрим друг на друга, изредка улыбаясь. На моих губах собирается пара крошек после неравной борьбы с кексом, который я все же съела, и я беззастенчиво их облизываю. Взгляд Кирилла тут же пикирует с моих глаз на губы. Я чувствую, что краснею.

Там все так ужасно? Чего он так смотрит?

– Что? – не выдерживаю и спрашиваю.

Морозов встряхивает головой, запуская руку в свою длинную челку, откидывает ее с лица.