Простить нельзя помиловать

– Подполковник Звягин, – ответил старший сразу же. – Да, да, слушаю… Да, это я отправлял вам запрос. Установили? Хорошо. Отправили на электронную почту в приемную? Спасибо, замечательно. Сейчас схожу к секретарю и попрошу распечатать. А на словах… На словах не могли бы кратко мне сказать?… Даже так? Хорошо. Спасибо.

Он положил телефонную трубку на аппарат и кисло улыбнулся.

– Ну вот, старлей, круг и замкнулся.

– Что такое, товарищ подполковник? Плохие новости?

– Не знаю, плохие они или хорошие. Но, честно признаюсь, ожидаемые. – Его пальцы пробежались по пуговицам форменной рубашки, Звягин встал с места. – За свою тетку все эти месяцы ее пребывания в хосписе платила Милена Озерова. Последний платеж прошел из того самого города, где она родилась, неделю назад. Платежи поступали с карты какого-то коммерческого банка. Я даже названия не понял. Местный у них там. В письме точно указано все. И реквизиты и… Ладно, пошел я за письмом. А ты собирайся, собирайся в соседнюю область, старлей. Надо узнать, кто живет сейчас в квартире родителей Милены. Может, она навещала их, может, даже была дружна, может, и гостила у них какое-то время. Господи, какую же я несу чушь!..

С этими словами Звягин вышел из кабинета. А Сергей открыл свой блокнот и сделал приписку в столбике напротив имени и фамилии Милены Озеровой.

«Платила с банковской карты», – написал он. И сделал приписку: – «Кто-то платил за нее последние полгода после того, как ее не стало».

Подумал и внизу столбца из имен и фамилий написал жирным шрифтом: «Кто?»

До соседней области он домчал за два с половиной часа. Сверился со временем и позволил себе помечтать, что успеет вечером в спортзал. Там он непременно встретит Виту и утащит ее если не в кино, то в ближайшее кафе. Там, он точно знал, подавали невкусную, но здоровую еду, на которую Вита была подсажена. Он не любил этих вот модных штучек: котлет из шпината, морковных пирогов, супов-пюре из капусты и тыквы. Но ради нее готов был давиться.

Сверяясь с адресом по автомобильному навигатору, Сергей достал телефон и набрал номер спортинструктора из женского зала. И страшно обрадовался, когда она его узнала. И даже поверил в сегодняшний день, когда, неожиданно осмелев, позвал ее на ужин, а она не отказалась.

– До вечера? – уточнил он.

– До вечера, Сережа…

Дом, в котором когда-то жили родители Милены Озеровой, был еще достаточно новым. Его бетонные бока не успели потемнеть от времени. А на одной стене даже красовалось потрясающее граффити. Двор был чисто выметен. Территория парковки четко разграничена от детской площадки и тротуарной дорожки, петляющей между клумбами.

Он подошел к подъезду и набрал номер квартиры на кодовом замке. Пошел вызов. Долго никто не отвечал. Наконец, мужской голос отозвался. И целых пять минут требовал от Хромова объяснений.

– Ладно. Не впустил бы ни за что. Но раз вы знакомый Милены…

Ага! Значит, помнит, значит, знает Озерову!

Дядька встретил его на лестничной клетке, где курил в распахнутую форточку. Одет был в мятые трикотажные шорты до колен и белоснежную футболку, только извлеченную из упаковки, – на ней остались заломы.

– Это я рвался к вам, – протянул мужчине руку Хромов. – Хотел задать вам несколько вопросов о Милене Озеровой.

– Задавай, – пыхнул дымом в форточку дядя. – Но мало что я могу тебе рассказать. Виделись редко.

– Когда в последний раз?

– Ох… – Мужик почесал острый кадык, задумавшись. – Зимой.

– А где, не помните?

– Чего же не помнить? Ко мне она приехала. Жене моей полтора года было, как схоронили. Поминали. Миленка приехала загодя. Продуктов привезла. Готовила все сама. И даже с ночевкой осталась. Хотя мужик ее и был против. Весь телефон ей оборвал. Связалась тоже с идиотом!

– Это ее парень или муж?

– Какой парень? Муж! Такой сволочной. Все нервы девке измотал. Моя, когда жива была, все уговаривала ее его бросить. А она – не могу да не могу. Нас с ним, говорит, многое связывает. Одна беда, говорит.

– Какая беда?

– Не знаю. Никогда к ней в душу не лез. Она не откровенничала.

Мужчина затушил окурок в пол-литровой банке, наполовину забитой бычками и пеплом. Глянул на Хромова внимательнее, и вдруг глаза его заволокло печалью.

– Ты чего по ее душу явился, случилось чего? – спросил он странно севшим голосом.

– Да. Боюсь, что у меня для вас плохие новости…

– Погоди, – прервал его мужчина, замахав на Хромова руками. – Идем в дом. Что же мы на лестничной клетке-то? Про нее новости-то, про Милену?

– Да.

– Вот… Я так и знал, – скорбно глянул он на Хромова. – Идем в дом. Негоже о ней, как о безродной, в заплеванном подъезде говорить. Это квартира ее родителей. И ее… Хоть мы с женой ее и купили по-соседски пятнадцать лет назад, Милена все равно тут своей была. Там каждый угол ее помнил. Идем в дом…

Он расплакался, узнав, как именно погибла Милена. Хромов, не зная, как реагировать, затих на табуретке в кухне, рассматривая старинные иконы в углу.